За что ни возьмись — нет предела совершенству. Будь то зубная щетка или сверхсложная техника. Предметный мир: каков он есть и каким может быть? Об этом в «Минском Курьере» говорили с Дмитрием Сурским, председателем Белорусского союза дизайнеров.

Беседа за круглым столом началась с неформального вопроса одного из опытнейших журналистов.

— Помню первую публикацию о вас. Это 1982 год. В заметке рассказывалось о вашем изобретении — джинсовом автомобильчике. Интересно, машинка сохранилась?

— Ее передали в Республиканский дом учащихся и работников учреждений профессионального образования на Славинского, 12. Лет 10 назад заходил туда — только каркас остался.

— Для тех, кто в 1982 году еще не родился, поясните, что это было за изобретение?

— Учился в Белорусской государственной академии искусств. Работа над дипломным проектом занимала год. Я был прагматичным молодым человеком. Решил, что не просто потрачу время на диплом, а сделаю полезную для себя вещь. В те годы машина была несбыточной мечтой. Отец стал счастливым обладателем «жигулей» в 50 лет. В очереди на покупку лет 20 простоял. Вот я и решил: соберу автомобиль. Тем более что на кафедре промышленного дизайна был опыт создания оригинальных легковушек на базе «запорожца», «волги» и других. Реально оценивал возможности. Определился, что буду использовать самую доступную и дешевую элементную базу. В Министерстве соцобеспечения помогли купить две мотоколяски для инвалидов. Они отработали положенный срок — 6 лет. Их бы на вторчермет сдали, но продали мне по 16 рублей за каждую. Для сравнения: по тем временам это три бутылки водки.

Так что двигатель и все, что причитается настоящему автомобилю, было изготовлено из этих двух отечественных мотоколясок. Руководитель моего проекта и заведующий кафедрой Игорь Яковлевич Герасименко был очень удивлен, что все так удачно сложилось. Он имел опыт создания транспортных средств и знал, что одно дело — идея и совсем другое — ее практическое воплощение.

Антроподизайн — это все, что связано с созданием имиджа: визаж, сценический грим, тату и даже пластическая хирургия.

— Серьезно относились к своему изобретению? Или джинсовый автомобиль — это просто шутка, эпатаж?

— На этой машине подъехал к академии в день защиты дипломных работ. Оригинальной была идея кузова, сделанного из труб таким образом, что каркас, самая выразительная часть конструкции, просматривался снаружи. Тент был натянут не поверх него, а закреплен специальными пряжками изнутри. Долго искал форму конструкции, чтобы она была жизнеспособна. Очень позабавила фраза в статье, о которой вы уже вспоминали. Дословно не воспроизведу, конечно, но смысл такой: достаточно иметь несколько старых раскладушек и пару метров джинсовой ткани, чтобы самому сделать авто. Мне говорили, что читательницы присылали в редакцию письма с просьбой получить выкройки. Представляю, как бы они на домашних швейных машинках строчили кузов, например (улыбается).

— Если машина была на ходу, значит, при желании могли зарегистрировать ее в ГАИ?

— Самодельные автомобили регистрировали с трудом. Да и для езды на большие расстояния та машинка не была приспособлена. Мне предложили при­ехать на ней в Москву для участия в телепрограмме «Это вы можете», но тогда как-то побоялся в дорогу отправиться. Все-таки неблизкий путь.

Если сегодня вернуться к истории с джинсовым автомобилем, то его нужно делать на другой элементной базе. Использовать прочные стальные велосипедные трубы. Сама же идея и сейчас актуальна.

— Это вариант, каким может быть велотакси?

— Такое транспортное средство реально использовать как прогулочное — возить туристов по паркам, зонам отдыха.

— Отважиться в начале 80-х годов прошлого века пустить метры дефицитнейшей в ту пору джинсовой ткани на тент — решительный поступок.

— Идею подсказал популярный в те годы анекдот: «Приходит пациент к стоматологу ставить коронки. Врач спрашивает: «Какие выбираете? Золотые? Нет? Платиновые? Нет?» А в ответ: «Джинсовые!»

У фарцовщиков фирменные джинсы стоили бешеных денег — от 180 до 240 рублей. Научился сам делать модную ткань: брал белый хлопковый материал, покрывал его тонким слоем художественной масляной краски. Цвет подбирал — индиго. Очень красиво. На швах и складочках ткань протиралась, как на настоящих джинсах. Сам придумывал замысловатые модели и шил штаны из самодельной ткани для себя и друзей.

— Сегодняшние молодые дизайнеры способны на такие дерзкие изобретения, вроде вашего джинсового авто?

— Конечно. Но, думаю, их предложения более коммерциализированы. И тем не менее новаторские идеи по-прежнему мало внедряются.

***

Массовый дизайн не должен быть дорогим. Не очень правильно брать лишние деньги за бренд. У IKEA, например, есть остроумные и в то же время доступные вещи. Запомнилось круглое зеркало, обрамленное обычной велосипедной покрышкой. Но не черного, а зеленого цвета.

На мой взгляд, нет плохих технологий и плохих материалов. Главное — найти их звучание. Эту мысль подтверждает и современное искусство, когда его предметом может стать любая обыденная вещь. Хоть бы растоптанная пивная пробка. Все зависит от того, какой ракурс выбрать, чтобы ее сфотографировать. Поэтому, когда говорят, что у нас такие отсталые технологии, ничего с нашей промышленностью нельзя сделать, я не согласен. На днях у меня была встреча на Минском мотовелозаводе. Если сравнивать с тем, что там творилось лет 10 назад, перемены разительны. Сегодня завод открыт дизайнерским идеям. Много молодежи работает.

— Не было ощущения, что на фоне современных велосипедов наши «Аисты» выглядят спорно?

— Мне кажется, их стоит продолжать выпускать в винтажной линейке. Сами составляющие должны отвечать современным требованиям, но дизайн пусть остается узнаваемым. Винтаж сегодня в моде, на этом можно выиграть.

— Насколько велосипед может быть интересен дизайнеру? Казалось бы, два колеса, рама, руль — что тут изобретать?

— Люблю передвигаться на велосипеде. Поэтому подобный вопрос не раз задавал себе. Пока нет хорошего технологического решения, как можно использовать силу рук. Они просто затекают во время езды, хотя могли бы работать и помогать движению. Нет велосипеда для инвалидов. Хотя горные лыжи есть. В Австрии видел. Человек садится на кресло, закрепленное на лыжах, отталкивается лыжными палками и спускается с горы. Тренер едет рядом.

А почему не сделать газонокосилки на велосипедном приводе? Представляете, как было бы здорово! Внук катается на велике по двору и заодно барщину у бабушки отрабатывает: газон косит. Бесшумно, и бензин не нужен.

— Это вы придумали, когда на велосипеде ездили?

— Нет, когда газон косил. Есть же ручные газонокосилки. Почему бы не совместить их с великами?

— Любопытно, какие идеи приходят во время прогулок по Минску? Как оцениваете дизайн городской среды?

— Испытываю дискомфорт от отсутствия дизайна. Наши проспекты несомасштабны человеку.

— Как можно приблизить город к горожанам?

— Одна из инициатив союза дизайнеров — обязать инвесторов отчислять фиксированный процент от общего бюджета строительства на украшение и благо­устройство городской среды.

Посмотрите на новые микрорайоны — дома-дома. Глазу не за что зацепиться. А ведь можно объявить конкурс малобюджетной скульптуры стоимостью, скажем, до двух тысяч долларов. Не обязательно ведь из бронзы все делать. Есть множество интересных материалов.

Нужно создавать культурные кластеры. Это кафе, галереи, места для отдыха, которые могут быть связаны с видами спорта, хобби. Например, площадки для скейтбордистов или уличных музыкантов.

— Пешеходная улица Карла Маркса может стать таким кластером?

— Да, конечно. Сам там пока не был, выходные летом стараюсь проводить за городом. Но знакомые ходили, у них остались положительные впечатления.

— Следили за спорами вокруг создания бренда Минска?

— С большего в курсе событий. Доработанный вариант стал лучше того, что появился в Интернете зимой (напомним, в декабре 2012 года в Интернете по­явилась иллюстрация — изогнутые бело-голубые линии, — которую интернет-сообщество приняло за возможный логотип Минска. — Прим. авт.). Но! Графический символ, основанный на чередовании белых и голубых полос одинаковой ширины, слишком универсален. Нет минской идентичности. Использовать его в основе фирменного стиля города с многовековой историей, на мой взгляд, не совсем верно.

— «Все, теперь Минск будет в бело-голубую полосочку», — пошутили мои знакомые, увидев это изображение. Опасались, что любую благую идею можно довести до абсурда.

— Это да — хотя бы выкрасить так все придорожные камни (улыбается).

Дизайнер разрабатывает не только компоненты фирменного стиля, но и брендбук. В нем четко прописывается, где желательно и нежелательно использовать знаки.

— Мы затронули темы, которые находятся в плоскости графического дизайна. Какие эмоции у вас вызывают плакаты МЧС из серии «не курите в постели»?

— Надо разделять искусство плаката и подобного рода изоб­ражения. Понятно, что социальная реклама, которая вам показалась неприглядной, работает на определенную категорию людей.

— Ну да, на тех, кто систематически напивается и курит, не вставая с дивана.

— Чтобы донести до них информацию, креатив вряд ли уместен. Приходите в офис Белорусского союза дизайнеров, увидите совершенно другие плакаты, которые создают визуальный образ нашей культуры, времени.

В коллекции около 1.000 экземпляров. Старейший датирован 1939 годом. Его автор, Ефим Тарас, так искусно нарисовал деньги, что шутили: если вырезать, сойдут за настоящие.

В 1990-м советские художники-плакатисты получили возможность участвовать без всякой цензуры в очень престижном триеннале плаката в Таяме (Япония). Так вот, из 16 плакатов, которые отобрали со всех республик СССР, 8 были белорусскими. Достижения нашего плаката очевидны. На основе собрания, которое есть в союзе дизайнеров, можно создавать музей.

— Дизайнерское образование помогает ориентироваться в мире вещей и предметов?

— Безусловно. Попробуй разобраться во всех этих брендах: какую выбрать одежду, машину, как интерьер обустроить? Дизайнер — это точно больше, чем профессия.

Блиц-опрос

— Ваш отец — Олег Аркадьевич Сурский — известный белорусский искусствовед, художник декоративно-прикладного искусства, дизайнер. Кто еще входит в художественную династию Сурских?

— Бабушка занималась иллюстрацией. В нашей домашней библиотеке хранятся книги Маршака, которые она оформляла. С автографами автора. Моя жена (Татьяна Гардашникова. — Прим. авт.) — дизайнер-график и во многих проектах мой соавтор. Сын Егор — культуролог. Неравнодушен к тому, чем мы занимаемся. Много сделал для продвижения белорусского плаката. Благодаря ему удалось показать коллекцию союза дизайнеров в галереях Дрездена, Берлина, Бонна, Брюсселя, Болоньи, Варшавы и других городов Европы.

— Вы коллекционируете предметы домашнего обихода. Какие?

— У меня больше 100 штук ножниц. Собираю эмалированную посуду. Интересно, как менялся ее дизайн в зависимости от времени производства. Есть любопытные экземпляры: чайнички, кувшины, умывальники, ночные вазы, медицинская посуда начала XX века.

— Можете привести пример предмета, дизайн которого приятно удивил?

— В моей коллекции есть замок от старинного пистолета. Думаю, это XVIII век. Так вот. На лицевой стороне кремневого курка — сложный витиеватый узор: львы, воины. Обратная сторона сделана не менее искусно. И это меня поразило. Ее же никто, кроме мастера, не видит. Вот это отношение к вещи и своему творению — культура производства.

— В советское время было принято ставить многометровые монументы. Размеры современных скульптур и памятников часто соразмерны человеку. Какой формат ближе вам?

— Категория масштабности, меры — одна из наиболее важных в дизайне. Когда учился в академии, наш педагог Олег Викторович Чернышев давал веселое задание: спроектировать памятник самому себе. Тут такое начиналось! Выше небоскребов! Следующее задание было: «А теперь сделайте памятник Ленину». И все — ступор. Все средства на себя исчерпали. Выше уже не сделаешь (улыбается). Всегда надо помнить, что ты делаешь и для кого. Это тот случай, когда внутренние ограничения очень важны.

Ирина Юдина