ЕСТЬ слова в песенке: «Лето — это маленькая жизнь». С этим не поспоришь, и я бы с друзьями уточнил: «Отпуск — это маленькая жизнь». Для нас — водников-походников — это клич на новые жаркие дела! И нива для действия есть. Река Кутсайоки гремит на севере Карелии, да так, что мы с друзьями туда поехали в четвертый раз испугаться. Группа — 8 человек, «семь стариков и одна девушка». В разрезе профессий — пятеро программистов, начальник цеха, начальник отдела и, неизменно, предприниматель Василий. Шутники, весельчаки в свежем обретенье пространства и воли, но с высокой мотивацией к дисциплине на маршруте. А не то… Запросто улететь в падун или водопад! А вот и Шляпа — порог-перевертыш. Последний на маршруте ярких миров. Он задал нам трепку, едва не пустив байдарку на удобрение. Об этом эпизоде — мой краткий рассказ.
Жизнь — это сплав…
Постоянные читатели «
Кстати, он с компанией таких же энтузиастов много ходит на байдарках по уникальным рекам и речушкам Беларуси. Но главный отпуск всегда посвящает дальнему походу. Именно об этом — о сплаве по коварной и уникальной реке Кутсайоки — в присущей ему языковой манере спешит поделиться с вами Олег Петрович...
Инна ГАРМЕЛЬ, «БН»
«Халва»
Серый монолит — невысокая близкая «халва». «Таймень» (название байдарки. — Ред.) так резво не летал, как вклеился в «халву». Витя-матрос и я не объясним той чудовищной быстроты. Так вышло, и, значит, Витеньке в 19.30 крепко не повезло. Север Карелии. Порог Шляпа! Снова он — коварный меланхолик, хитрющий напомаженный гусь. Тусклой северной ночью вижу его, как днем. Он обернул нас три года назад. Нос подкинуло монеткой в небо. (С тех пор Витенька зачастил в Сингапур, спрыгнул с башни в четверть километра и влюбчив стал в воду.)
...Борт подмяло. Секунда, как ширкнули с плиты скользким мылом днища и — в скалу. Небо опрокинулось. «Где спасательный конец?!» C берега взвился. «И что?!» Пресекся. «Веревка короткая», — клялся Михаил.
Нос взрыло на стенку, потянуло вбок и — вниз. Корму мотнуло и меня. «Где матрос?» Загнало в шпангоут. Там — в носу под водой — воздух с остановившимся временем — 19.30.
Наверху другая лазурь. Я между бортом и «халвой». Весло отдельно торчком, будто кто машет флагом из глубины. А «Таймень»-то… вроде и пригрелся? Чем пруха — не хозяйка? Тащит и ладно. Но это не навсегда. Загогулина поворотная. Крепость угла — 180 градусов с выходом в рулетку. Здесь-то сердце по щебню и бетону. Вторая ступень! Бог плохо делил. Первой — красу, а этой — зубец. А то, что бедно — вредно. Эта вредность прописана пилюлей для нас.
Вдох зрителей. Витя вырвался из-под борта. Не рано? Увидел глаза мои, устремленные… в зубец. В гнилость его. Пруха туда — «спичками, ящиками, хрящиками». Спички есть, и хрящики наши при нас. «Ой, есть что беречь»...
Загогулина — не то слово! «Счас» слетит с тебя шелуха, и дадут по-доброму под зад. Так, значит, поворот, и жернов крутится, выметая из сердцевины сор, что сыплется туда с «полей» Шляпы. Витю приела воронка. Наехал «Таймень» и подался в обратный ход, заминая неуклюже круговерть. Водица бросила шерстить косточки. Поиграла-помотала и построилась в «свинью». «Таймень» замер, присмирел мальчиком. Послушным, аж не по себе. Тело воды, занявшее судно, тронулось легко и значительно. Весело, без паузы в назначенный конец. Чувствую — прицел в зубец, не иначе. Пруха столбом и — вдрызг. Будет крошево. Зачем катамаран не выставил? Рано Шляпу в карман сунул. «Эх-ма! Жестянка мятая».
А зубец — боец! Светит радушно «рентгеном». От его «ласки» во мне загодя кипит «аккумулятор». Тверже обвязку стиснуть... Зубы сжаты. Темная лошадка Шляпы мчит быстрее — к барже с банькой и паром. Тащит завзято. Будто и не глядя, будто бы мимо, а точно в зубец. Витя поймал весло. Двух ему много, а я без весла — никто. Молиться небу! Не зря над головой... С берега Василий блаженно «поливает» видеокамерой. Другая его обязанность — страховщик. «Ёперный театр!» — так сказал бы он сам. Во мне мерзлый погребок откопался. Зашипел взглядом, дернул ногами: «Ох-ты, ёх-ты». Зубец. Близко... Ведь близко, как и неотвратимо. Платы за близость не избежать.
Готово! Нос по зубцу. Навалило. Скошенная грань — мокрый наждак. Прижаться щекой к неровному холоду и проснуться. Мне бы корму покинуть и в сплав, да кровь гремящая — дегтем мазаная — съежилась. «Мерзлый погребок» прибогател инеем. Витя нос отпустил. Корма и я дали перевес. Корма теперь — секундная стрелка. Зубец — ось. Понесло против хода часовой. Слышу под собой риски циферблата. Довело с восьмерки на шестерку. Я ноги поверху, чтоб не зажало в «цифрах». Шепчу: «Выкинь на чистое...» Удар, второй... Призубный невидный ряд. Глыбы приняли центр и корму. «Таймень» стал. Он не вдоль, не поперек — прухе наискось. Синяя длинная заноза. Кормой в глубину.
...Соскользнув, Витя ушел в самосплав. Бочка «взвесила» программиста. «Не тот мужичок, — выкинула с веслами, — мне б такого, который с харчем».
Я повис на петле обвязки. Пруха и напор выше сил. Рванул сгоряча брус каркаса. «Таймень» — ни гу-гу. Как говаривал человече: «Чем круче «Мерседес» — тем дальше в деревню за трактором». Нужен трактор в порог! Меня подвернуло на спину, накрыло. На миг — небо в глаза. Тусклое небо неправильных вещей. Я — заноза в прухе, только заноза короткая и красненькая, цветом спасжилета. А все же я — не лист под ветром, и Шляпа — не осень — вышибла. «Кхы», — соскользнул в другой расклад, а небо — все такое же отеческое. Шляпа из утробы: «Привет, зява!» Я вылетел из Васиных кадров.
…Итак, Витю кинуло слева. Я описал зуб справа. Витя — в десятке метров.
— Цел?
Кивнул. Я подумал: «До чего ж полезно — прыгнуть с башни в четверть километра». Проведав здоровье, я — саженками на берег. Девушка из бани, что рядом в барже, протяжно посмотрела. Я приветствую. Промолчала, глядя на «Таймень».
Хлопоты: как вырвать байдарку? Каюк ей прописан, но держится, родная!
...Соседняя группа. Катамаранщик Сергей:
— Если помочь надо — мы рядом!
Вася закончил съемку. Долго качает баллоны катамарана. От бездействия люк на печенке. Тороплю:
— Ты бы… сала еще поел!
Сел на баллон за спину Валеры. Десант. Буду прыгать на байдарку.
— Слева не пройдете,— сказали соседи, — бочка (пенное завихрение воды после ступени. — Ред.) не пустит.
Катамаран несет в степь.
— Правее! — кричу «обезьяной». Я готов к выброске. Шляпа крутит, вожжает. До бочки — метр. Вася уперся, как упрямый норовистый конь.
— Правей! Еще правей! — требую. Катамаран хищно вывернулся, вылетел к зубцу. Я привстал с баллона. Вот она, ласточка, — так называю «Таймень». Вот она, так близко, что в глазах — только цвет оболочки. Синий цвет, залитый прухой. Баллоны — хрясть по верху. Удар. Толчок. Сбило в воду. Боком по «Тайменю». Отставить! Назад! Я — хвать лямку. Крутнулся катамаран. Поджал меня, протер по ласточке. Хрустнули в спасике пластиковые бутылки.
— К черту такие спасработы! — выругался Вася. — Шеи сломаем. И гаркнул: «Где Петрович ?» Петрович — это я.
...Синее отстало. Катамаран проминает бочку. Крепче за лямку! Уходим к берегу. Сбоку баллона рассекаю воду. Наверх взобраться — никак. Тикает десятый час. Холодно. Колотит. Времени нет греться. В байдарке — все билеты на поезд.
Синяя «заноза» глубже. Слой прухи над ней толще. Обжала и с носа пылит петушком. Вася категоричен:
— Сломали каркас, когда вдарили баллонами! Всё, хана ему...
Зрителей густо на берегу.
— Надо спешить! — слышу тревожный говор.
— Такого не видел, — сказал Алексей, смотритель баржи и ее маленького магазинчика. — Кошку надо, и дернуть каркас. Иначе...
Я околел, но это уходит. Главное: ласточка и билеты. И паспорт. Не поедет Витя в Сингапур. Зубец будем брать справа.
— Туда не попадаем, — сказал Вася.
Взвыла бензопила. Алексей, что с баржи, вырезает из балки вагона длинный болт. Тиски есть. Будут гнуть с Василием кошку.
Соседи-катамаранщики не в стороне. Сергей бросил фал на плиту. Толщина — два сантиметра.
— Берите! Длины хватит.
...22.30. Катамаран соседей ткнулся в зубец с обратной стороны. «Вот ведь можно подойти!» Сергей и Валентин меня забросят.
— Пройдем Шляпу с самого верху, — сказали, — под скалу по-другому не попадем. Я сел на раму, покрытую ковриком ПВХ. Шляпу «обезьяной» еще не брал. Трет к «халве». Валек оттолкнулся в стену. Стелемся по утесу. Завихренье — на 180... Погнало в степь. Надо сечь струю. Суставы на вывихе. Пруха на выверте. Баллон. Зубец. Тыц и… за него. «Мимо!» Ну, давай-давай — цепляйся за «сало» воды. Откинуло в степь. Надо к берегу. Обнос вверх, и Шляпу — сызнова. Но нет… удержались. Кружим второй и третий раз. Ребята в мыле. «Сало» воды — вцепиться, засечься! Ласточка — рядом. Хоп-хоп, и мысленно — я там.
— Табань! — кричу Сергею. — Давай, — Вальку. Не слышат, и ладно. Рвут жилы. Четвертая попытка — явно последняя. Баллоны обняли зубец. Осталось — шагнуть...
Олег ВОРОБЬЕВ