За свою историю Минск, «посаженный» в центре этнических белорусских земель, не раз оказывался городом приграничным. В ХI веке его крепость охраняла южные рубежи Полоцкого княжества, в конце ХVIII-го, между первым и вторым разделами Речи Посполитой, он два десятилетия находился на восточной линии обороны белорусско-польской конфедерации, а с 1921 по 1939 гг., наоборот, был самым западным форпостом СССР. А около десяти тысяч лет назад по югу нынешней столицы, в районе Лошицы, проходила граница, на которой остановился последний ледник. Именно поэтому, как полагают ученые, в Лошице наблюдаются более 30 разновидностей почв, а также уникальный ландшафт, сочетающий крутые возвышенности и заболоченные низины, безупречно ровные луга и извилистую речку.
Как некогда посетивший Лошицкий парк турецкий паша был поражен тем, что тут рядом с представителями северной флоры растут магнолии кобус и маньчжурский абрикос, так сыздавна многих удивляла религиозная толерантность Минска: на одной улице здесь стояли церковь, костел и синагога, действовали протестантский собор и мечеть (к слову, остатки древнейшего в Европе деревянного мусульманского храма сейчас находятся под Минском, в музее народной архитектуры и быта). Конечно, взаимоотношения представителей разных конфессий не стоит идеализировать (например, при подстрекательстве местных иезуитов был дважды сожжен кальвинистский храм, а в православную церковь Петра и Павла как-то ворвалась пьяная католическая шляхта и открыла стрельбу по иконам), но кровавых драм на почве религии, случавшихся в иных городах Старого Света, Минску удалось избежать.
При этом служители культов вели активную полемическую переписку, а чтобы свитки с аргументами за и против того или иного религиозного течения случайно не попали в чужие руки, в городе была создана совершенная по тем временам система почтовой доставки, средневековый “direct mail” — через подземные ходы. Считается, что первый тоннель под Верхним городом построили доминиканцы в начале ХVII века. Возможно, это его обнаружили несколько лет назад при замене водопроводных труб на площади Свободы: ковш экскаватора случайно задел потолок выложенной красным кирпичом подземной галереи, неплохо сохранившейся на протяжении десятка метров. Ее ширина составляла метр, высота — полтора. Когда-то подобные коридоры соединяли многие монастыри и соборы Минска, образуя развилки и перекрестки под ратушным сквером.
Почти полтораста лет этот скверик простоял без своего главного символа, уничтоженного в годы царской реакции — уж больно несовместимыми оказались прежние городские вольности с мировоззрением восточных правителей. Показательно, что ни один минчанин не согласился принять участие в разборе ратуши, даже за деньги, поэтому для разрушения здания магистрата пригнали узников Пищалловского замка. Но и после сноса ратуша еще послужила горожанам: из ее железной крыши изготовили полторы тысячи именных табличек на дома. А с ратушными курантами, впервые упомянутыми еще в середине ХVII века, произошла мистическая история. Часы эти прибрал к рукам один из прибывших на земли Минщины российских помещиков. Решив похвастать перед соседями, он приказал крепостным воздвигнуть рядом со своей усадьбой часовую башню «высотою до неба». Когда та была возведена, и на ней установили унаследованный от ратуши механизм, «вавилонская башня» рухнула, куранты при этом разбились вдребезги и восстановлению не подлежали — словно бы часы, названные одним из поэтов эпохи Возрождения «свидетелями вечности», не захотели быть очевидцами дальнейшей истории города при чужих порядках.
Между прочим, упоминание о минской ратуше встречается в одном из рассказов Артура Конан-Дойля из цикла «Приключения бригадира Жерара», некогда сравнимого по популярности с книгами о Шерлоке Холмсе. Этьен Жерар, кавалерийский офицер наполеоновской армии, отправляется в Минск в поисках пропитания для отступающего французского войска, уже косящегося с аппетитом на лошадей и музыкантов, но в ратуше попадает в засаду. Повествование Конан-Дойля имело основой реальный факт: в 1812 году Наполеон отвел Минску роль центрального склада провианта. Здесь даже был создан специальный совет «для охраны складов и спокойствия жителей», руководимый главами городского суда Людвигом Каминским и Яном Ходько. Оба этих человека потом стали известными деятелями: Каминский — вице-губернатором Минска, а Ходько — писателем, чей литературный дар Владислав Сырокомля сравнивал с талантом Лафонтена. Но главное, оба они были Великими магистрами минских масонских лож «Гора Табор» и «Северный факел».
Не многое известно об этой странице истории Минска. Чудом уцелевший Дом масонов не сразу и отыщешь в старом городе — архитектурная жемчужина закатилась в его самый укромный угол. Это трехэтажное здание, построенное на рубеже ХVIII – ХIХ веков в форме мальтийского креста, изначально вовсе не имело окон. Со стороны все выглядело так, будто за стеклом висят плотные занавески, однако ниши за тканью на самом деле были замурованы, дабы никто не смог проникнуть в тайны масонских собраний. В 1822 году, когда императорским указом деятельность «вольных каменщиков» была запрещена, минские масонские ложи насчитывали более 200 членов. Имущество братства, которое не успели припрятать, прилюдно сожгли на Ляховском пустыре, в районе нынешнего стадиона «Динамо», но еще долго мерещились властям масонские заговоры…
В годы советской власти о масонстве, равно как и о других религиозных течениях, было не принято вспоминать, а культовые сооружения старались если не уничтожить, то хотя бы скрыть под «костюмом» других учреждений. В 1930-х стены Покровской церкви на архиерейском подворье использовали в качестве каркаса при возведении Дома Красной Армии, фактически вмуровав храм в его левое крыло. В 1940-х на основе Спасо-Вознесенского монастыря (в конце ХVI века его настоятелем был Михаил Рогоза — человек, под чьим председательством в 1596 году церковный собор провозгласил Брестскую унию) построили главный корпус штаба Белорусского военного округа, ныне Министерство обороны Беларуси. В 1950-х под Суворовское училище переоборудовали бывшую духовную семинарию, еще раньше служившую обителью католического ордена мариавиток. В 1960-х в Красном костеле разместили Дом кино, к счастью, не сильно изменив внешний облик святыни. А ведь это особенный храм: его, по преданию, увидела во сне незадолго до своей смерти дочь помещика Эдварда Войниловича, на средства которого он вскоре и был возведен — будто сам Бог решил, каким храмом он хочет украсить Минск.
Перегородки между измерениями прошлого и настоящего в нашем городе очень тонки. Чтобы вернуться на столетия назад, иногда нужно всего лишь обойти сбоку какое-нибудь спрятавшееся за сталинским фасадом здание, например, Национального академического драмтеатра, стены которого, возведенные в мавританском стиле, мало изменились со времен, когда тут была хоральная синагога. Но чего и кого только ни видели эти молчаливые камни! Премьеру первого белорусского художественного фильма «Лесная быль» и учредительное собрание Академии наук БССР, принятие программы первой пятилетки и встречи с минчанами участников арктических экспедиций, выступления Шолом-Алейхема и Маяковского, Собинова и Утесова. Отсюда, из этих театральных дверей, в день своего убийства — 12 января 1948 года — вышел народный артист СССР Соломон Михоэлс. Преступление, санкционированное лично Сталиным, было совершено на даче министра госбезопасности БССР Цанавы, после чего тело лидера сионистского движения, инсценировав несчастный случай, выбросили на малолюдной Белорусской улице — там, где когда-то заканчивалось древнее еврейское кладбище, превращенное в 1930-х в арену стадиона.
Несмотря на общепризнанное радушие его жителей, Минск сам по себе — скрытный город, не раскрывающий первому встречному всех своих тайн. Приезжие восхищаются ухоженностью его широких улиц и зеленью многочисленных парков (20-километровым поясом зеленых насаждений, действительно, может похвастать редкий мегаполис), но немногие без помощи гида отыщут, например, следы минского Замчища, или улицу, на которой родился Лазарь Майер (основатель кинокомпании MGM, «открывший» Грету Гарбо и Кларка Гейбла), или школу, где учился физике лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов. Истина заключается в том, что, помимо Минска, знакомого нам и нашим современникам, в параллельном мире существует еще Минск Вечный — с невзорванными храмами, несрытыми крепостными валами и бессмертными великими жителями.
Порой ныне живущим удается вернуть из другого измерения некоторые доминанты Вечного города, как это произошло с ратушей, Свято-Духовой церковью и отелем «Европа», хотя иногда случаются метаморфозы. Так, испокон веков главная торговая улица — Немига — нынче обрамлена новыми, но стилизованными под старину торговыми центрами, а под связавшими ее стороны-берега мостами вновь течет поток, на этот раз транспортный.
Немига 2010-х напоминает Немигу 1950-х (фото с сайта http://www.minsk-old-new.com/) некоторыми заимствованными элементами декора. Но это уже совсем иная Немига...
Оно все так же бьется, это древнее сердце мегаполиса. Города, возникшего на перекрестке двух тектонических разломов, росшего на границе западной и восточной цивилизаций, не единожды «переписанного» в камне, погибавшего, но сумевшего воскреснуть.