Желающим путешествовать по Кении мудрые люди, как правило, советуют: направляясь в эту страну, надо знать три языка - английский, суахили и «акуна матата». Если вы не очень хорошо владеете первыми двумя, но знаете, что такое «акуна матата», то путешествие можно не откладывать. Но в том случае, если вы не понимаете значение этих двух слов, то знание даже десятка иностранных языков не поможет понять и прочувствовать всю загадочность и великолепие Африки. «Акуна матата» в переводе с суахили, если дословно, означает «нет проблем», но, по сути, в этих словах - неизмеримый заряд доброты, необыкновенной силы положительная энергетика, ни с чем не сравнимый способ снятия напряженности в человеческих отношениях. «Акуна матата» означает и примирение, и согласие, и доброжелательность, и сострадание, и готовность прийти на помощь.
Я думал об этом, когда летел в город Найроби, столицу Кении, отправляясь в свое пятое путешествие. На этот раз мне предстояло проехать вдоль небольшого участка Великой Рифтовой Долины, или, как это место называют кенийцы, Большого Африканского Разлома.
По мнению многих ученых, в какой-то период формирования нашей планеты тектонические силы раздвинули плиты земной коры, образовав таким образом огромную трещину, самую большую на Земле.
Она проходит практически через весь африканский континент от Эфиопии на севере до Мозамбика на юге. Ширина этого геологического образования местами доходит до ста километров. По сути, это огромное ущелье, по краям которого поднимаются невысокие горы. На разломе земной коры образовались многочисленные озера, некоторые из которых до сих пор сохранили свою первозданную, ни на что не похожую красоту. Среди них озеро Накуру и озеро Найваша - природные жемчужины кенийских долин, которые стали центрами национальных парков. Совсем недалеко, километрах в тридцати пяти, проходит экватор, поэтому местные жители утверждают, что здесь не бывает осени, как, впрочем, не бывает и других времен года. Здесь всегда «акуна матата».
Озеро Накуру находится в середине огромного по площади котлована, окруженного крутыми лесистыми горами и скалами.
Оно самое высокогорное из озер кенийских долин. Некогда здесь был огромный пресный водоем, но примерно 10 тысяч лет назад климат на планете стал суше, водоем обмелел и распался на три озера - Эльментейта, Найваша и Накуру. Все озера первоначально были пресными, но со временем вулканические источники насытили воды озера Накуру содой, и оно стало едким. Сегодня здесь нет ни крокодилов, ни бегемотов: им щелочная среда не по душе. Но именно такие условия являются идеальными для нескольких видов рачков, личинок насекомых и некоторых водорослей. Собственно говоря, все они и представляют полный спектр природной беспозвоночной фауны этого озера и составляют основной рацион питания фламинго, которые давно облюбовали Накуру.
Дорога, петляя по лесу, наконец вывела к берегу озера: его поверхность была едва распознаваемой из-за непрерывно движущихся розовых птиц.
Все прочитанное и услышанное о Накуру ранее ни в какое сравнение не шло с увиденным наяву. По глади мелководья вдоль берегов вытянулась огромная стая фламинго.
Сотни тысяч птиц слетелись сюда со всей Африки.
Они все время в движении: то неспешно бредут вдоль берега, то взлетают, то, изогнув свои длинные шеи, чистят перья, то, склонив голову с неуклюжим клювом и водя ею из стороны в сторону, полощут что-то в мутной воде.
Таким образом птицы кормятся. Через загнутый клюв, приспособленный для сбора пищи, проходит вода. Мелкие роговые пластины, которыми снабжены края языка, словно фильтры задерживают мелких рачков и очень полезные планктонные водоросли. Из-за содержащегося в них протеина и бета-каротина оперение птиц имеет розовый оттенок. И чем больше водорослей они съедают, тем этот оттенок ярче.
Говорят, иногда численность фламинго, прилетающих на озеро Накуру, достигает полутора миллиона. Странно, но птицы никогда не вьют здесь гнезда. Среди класса пернатых у них нет ни одного родственника. Может быть поэтому фламинго для продолжения рода и выведения потомства ищут уединения и разлетаются по тысячам больших и малых озер Великой Рифтовой Долины.
Невдалеке от колонии фламинго оккупируют отмели и плещутся в водах озера огромные белые пеликаны.
Их тоже немало - десятки тысяч.
Пеликанов, как и фламинго, вполне устраивает жизнь на содовых озерах.
Тем более что специально для них в водоем запустили солеустойчивую рыбу телапию из семейства цихлид. С тех пор пернатые рыболовы – постоянные обитатели Накуру.
Но дикая природа живет по своим законам, и кажущаяся идиллия нередко прерывается. На фламинго охотятся белоголовые орлы
и хищные марабу,
а иногда птицы даже становятся жертвами нападения павианов, или, как их здесь называют, бабуинов.
Эти крупные обезьяны с оливково-серой шерстью известны своим недобрым нравом. К слову сказать, бабуины доставляют нешуточные проблемы и людям, проживающим в соседних эколоджах. Однажды утром я встретился на узкой дорожке с огромным приматом. Мы несколько минут смотрели друг на друга, раздумывая, кто кому уступит дорогу. Обезьяна исподлобья разглядывала меня, потом, обнажив пятисантиметровые клыки и, как мне показалось, ворча что-то вроде: «Понаехали тут всякие!» – недовольно полезла на ближайшее дерево. Уступила, но дала понять, что человек – всего лишь гость в дикой природе.
Перед закатом я захотел вернуться к озеру.
Было удивительно тихо. Тени стали длиннее и багровое солнце приближалось к горизонту. Я стоял на небольшой возвышенности и смотрел на необычайно прекрасное розовое царство птиц.
Солнечные лучи, словно мощные прожекторы, пробивали легкие облака и благодатным светом спускались на землю. Розовым было все: берега, окаймленные широкой розовой лентой из сотен тысяч птиц, вода с отражающимся в ней их розовым оперением, зонтичные акации, подсвеченные закатным светом. Даже легкий ветерок, освежавший воздух, казалось, был розового цвета. Какой-то европейский пришелец в белом даже возомнил себя птицей и возжелал взлететь... да где там...
Где-то рядом послышались звуки шагов, от которых слегка содрогалась земля. Я оглянулся и замер: метрах в двадцати от меня, склонив тяжелую голову, неспеша шел носорог.
Похожий на небольшой броневик, он неторопливо брел по направлению к озеру по каким-то только ему известным делам.
Его огромный рог был испачкан болотной грязью, может быть, этот тяжеловес просто хотел помыть его в озерной воде?
В парке встречаются черные носороги, они поменьше и – белые. Последние гораздо крупнее.
Вес самых крупных животных достигает четырех тонн. В природе они практически одного цвета, и отличаются друг от друга только размерами и некоторыми особенностями поведения, но на каком-то колониальном этапе английское слово white (белый) перепутали со сходным по звучанию словом wide (крупный, широкий) – с тех пор их так и называют.
В окрестностях озера Накуру проживают несколько львиных прайдов, которые облюбовали холмы и возвышенности долины.
Бывают дни, когда они часами лежат под каким-нибудь тенистым деревом, и тогда, если повезет их найти, можно бесконечно долго смотреть на ласки и нежности этих свирепых животных.
А в это время недалеко от них совершенно спокойно пасуться антилопы импала.
Интересно, что иногда, наблюдая за животными в дикой природе, начинаешь сомневаться в том, что эмоциями животных движет только инстинкт, и что чувства присущи только людям. А если это так, то начинаешь задумываться о том, что порою человеческие чувства мешают его инстинктам, отсюда, бывает, и появляется непонимание.
На просторах саванны пасутся стада буффало – африканских быков. Эти с виду неуклюжие и безобидные животные прочно занимают первое место в пятерке наиболее опасных для человека африканских зверей.
Их опасаются даже львы, поэтому рядом со стадами буффало, чувствуя их защиту, всегда пасутся зебры и антилопы.
Опытные рейнджеры утверждают, что наиболее опасны быки, пасущиеся в одиночестве: их скверный характер не выдерживает даже стадо.
Еще одной достопримечательностью кенийский рифтовой долины является озеро Найваша, расположенное недалеко от Найроби. В отличие от Накуру оно глубокое и пресное.
Прогулка по этому озеру начинается с узкой и мелкой протоки, вдоль которой с важным видом сидят бакланы, деловито прогуливаются кулики, чибисы и аисты. За лодкой летят чайки. Люди иногда думают, что таким образом птицы их провожают. На самом же деле работающий двигатель поднимает со дна илистую грязь, в которой чайки находят мелкую живность для пропитания. Пейзаж, как на наших озерах.
Впечатления меняются, когда лодка выходит на озерную ширь и подплывет к семейству бегемотов, расположившемуся в воде.
Около тридцати животных, несмотря на озерные просторы, плотно прижались друг к другу, спят, смешно похрапывая и иногда издавая звуки, похожие на похрюкивание поросят.
Шевеля тяжелыми надбровными дугами, они хмурятся: недовольны появлению непрошеных гостей. А стоит лодке подплыть еще ближе, как самый большой бегемот открывает глаза и начинает очень быстро отделяться от стада, направляясь в сторону лодки.
Скорость, с которой он движется, не соответствует огромной массе тела, и по его поведению можно догадаться, что он плывет вовсе не для того, чтобы ему кинули корочку хлеба или погладили по розовой голове размером с телефонную будку. Бегемоты очень болезненно относятся к тому, что кто-то посторонний вторгается на их территорию, поэтому лучший способ избежать конфликта – вовремя ретироваться. Бегемоты считаются не просто опасными, а чрезвычайно опасными животными, и современная история знает немало случаев, когда подобные встречи заканчивались для людей трагически.
На берегу озера пасутся антилопы гну
и водяные олени.
Они очень красивы. Длинная ярко-каштановая шерсть оленей похожа на модные шубки, а сами они стройны и грациозны. На высоких прибрежных деревьях вьют гнезда белоголовые орлы. Иногда они покидают свой наблюдательный пункт и долго парят в синем небе над озером, высматривая добычу.
К вечеру идиллическая жизнь озера замирает. Птицы устраиваются на ночлег, облюбовав большие валуны на берегу. Куда-то в зеленые заросли акаций уходят антилопы и зебры.
Бегемоты, весь день просидевшие в воде, выходят на берег кормиться. В это время прилегающая к озеру местность считается очень опасной. Дело в том, что бегемоты своей территорией считают не то место, где они живут, а то, где они в данный момент находятся. По ночам они заходят в расположенный неподалеку эколодж, и случайная встреча с ними в темное время суток ничего хорошего человеку не предвещает. Поэтому с наступлением темноты даже для того, чтобы пройти по территории в ресторан на ужин, необходимо вызвать рейнджера из числа масаев, который знает, как обращаться с ночными гостями в случае неожиданной встречи с ними. А ночными гостями могут быть не только бегемоты. К человеческому жилью в сумерках любят подходить гиены, иногда приползают змеи. А на деревьях и крышах, как Соловьи-разбойники, сидят обезьяны- колобасы.
Так что не стоит пренебрегать услугами охраны.
Ночью мне снились африканские звери, пытающиеся проникнуть в мое жилье. Даже учитывая мою любовь к животным, не могу утверждать, что это был самый приятный сон.
Утром, выйдя из бунгало, стилизованного под жилище масаев, я увидел огромного жирафа, который, вытянув свою длинную шею, объедал листья высокой акации.
Я находился от него метрах в десяти и смог прекрасно разглядеть самое, на мой взгляд, грациозное животное Африки.
Это был ротшильдский жираф, высотой более шести метров с желто-коричневыми пятнами, напоминающими кленовые листья.
Он смотрел на меня своими большими глазами, похожими на спелые крупные маслины, как будто высчитывая степень моей опасности. Я стоял без движений рядом, чувствуя себя лилипутом в стране великанов. Вдруг жираф качнулся, и, словно морской фрегат, поплыл по саванне, быстро скрывшись среди высоких деревьев.
Я взял фотокамеру и заворожено пошел следом за ним. Необычное зрелище вскоре заставило меня остановиться: восемь великолепных красавцев-великанов стояли на поляне и с высоты своего роста разглядывали меня.
Мне показалось, что они меня ждали. Я прошептал: «Акуна матата», и - о, чудо! - животные, словно услышав, а главное, словно поняв меня, успокоились и принялись безмятежно поедать листья акаций вместе с торчащими из ветвей длинными иголками.
Я находился так близко к жирафам, что сумел сфотографировать даже их ресницы.
Незабываемые минуты!
Это было последнее утро, проведенное мною у озера Найваша.
Через несколько часов я покидал Великую Рифтовую Долину.
Я возвращался в свой город, в котором в это время гостила осень. Она уже достала из своего гардероба разноцветные платья и бродила по скверам и паркам, раскрашивая листья деревьев в желтые и багряные цвета. По утрам городские голуби, нахохлившись, терлись друг о друга дрожащими телами: грелись. В лесах на восходе солнца уже не пели птицы, на полях не разгуливали важные аисты: улетели куда-то. Наверное, в Африку. Куда же еще? Ведь там, в Африке, не бывает осени. Как, впрочем, не бывает и других времен года. Там всегда «акуна матата».
Может быть, я заблуждаюсь, но мне очень приятно оставаться в своем заблуждении.
сентябрь 2009 г.