Окончание. Начало в № 47

Страна, где чтят мертвых

Если верить путеводителю, то Рантепао — это большая деревня, приютившаяся в самом центре горной страны, которую макассарцы называют Танна-Тораджа. В ней живет народ — тораджи, или по-нашему просто «горцы». От Макассара до Рантепао всего 240 километров, но автобус преодолевает это расстояние по разбитой горной дороге за десять часов. Тем не менее желающих проехать по ней находится немало. С момента публикации моего путеводителя прошло несколько лет. За это время благодаря развитию туризма Рантепао превратился из большой деревни в маленький город.

Что же влечет сюда людей? Как ни странно, но это мертвые. До начала прошлого века тораджи исповедовали древнюю языческую религию алук-то, которая заповедовала им чтить миры богов и духов предков. Потом появились христианские миссионеры, построили церкви и запретили тораджам верить в их богов. Но культ предков сохранился. Каждый уважающий себя торадж никогда не похоронит умершего родственника без соответствующей церемонии, которая сопровождается жертвоприношением нескольких буйволов, песнями и плясками. Родственника хоронят в деревянном саркофаге, увенчанном крышей в форме рогов буйвола. Точно такие же крыши они возводят над своими домами. На кладбище обязательно устанавливают огромный камень. Этот обычай бытовал по всей Индонезии несколько тысяч лет назад, но сохранился только в Танна-Тораджа. В тех местах, где есть скалы, тораджи устраивают могильники в пещерах и гротах. Похороны стоят очень дорого и не по карману большинству простых крестьян. Поэтому мертвых обычно мумифицируют и несколько лет держат в отдельной комнате. Когда в том или ином населенном пункте накапливается определенное количество мертвых, староста собирает деньги на церемонию. Хоронят всей деревней. Присутствие туристов не возбраняется и даже приветствуется, так как те платят за участие звонкой монетой.

Я приехал в Рантепао ранним утром и поселился в отеле с прекрасным видом на реку и городской рынок. Путешествовать по Танна-Тораджа одному затруднительно, но в каждом отеле есть гид, который собирает команду приезжих, заранее узнает о похоронах, договаривается со старостой и организует транспорт. К моему сожалению, ближайшие похороны планировались лишь через десять дней. Столько времени для пребывания в Рантепао у меня не было. Но гид обещал организовать для меня и еще нескольких туристов поездку по округе. «Я покажу вам пару деревень, расскажу об обычаях, — сказал он. — Приезжие из Австралии хотят отправиться в горы. Но ты сам решай, сопровождать нас или нет, потому что там такие же деревни, как и рядом с Рантепао. Я беру дорого за свои услуги и не хочу, чтобы кто-нибудь из гостей остался разочарован». На следующий день за мной приехал джип. В нем сидел гид и трое австралийцев. Один из них, пожилой мужчина, признался, что бывал в Беларуси: «Это было в девяностые. Зима, кругом серость и грязь. Мне у вас совершенно не понравилось». Впрочем, ему не понравилось и в других странах Восточной Европы.

Поездка по окрестностям оказалась интересной. Танна-Тораджа — очень красивая страна с долинами, засеянными рисом, горными лесами и озерами и удивительно приветливыми людьми. Гид рассказывал об алук-то, похоронных обрядах и истории своего народа. Большинство деревень расположено на возвышенностях. В былые времена тораджи любили воевать друг с другом, поэтому окружали свои дома зарослями из колючек. Как ни странно, колючки спасали лучше любых искусственных укреплений. Показывая нам очередное кладбище, гид с довольным видом нас спрашивал: «В вашей стране вы приносите буйволов в жертву мертвым?» Ответ он знал заранее, поэтому с напускной укоризной продолжал: «Как же так? Вам жаль десяток буйволов ради спокойствия предков? Но, может быть, после похорон вы приходите к их могилам и организуете в их честь праздники?» Австралийцы, потупившись, отвечали: «Нет». А я ответил: «Да!» Гид удивленно заморгал глазами. Пришлось ему рассказать о наших Дедах и Радунице. «Напомни, друг, как называется твоя страна. Беларусь? Да будет твой народ благословенным, потому что чтит своих предков!» — изрек он.

Я пробыл в Рантепао несколько дней, общаясь с местными жителями, посещая буйволиный рынок и петушиные бои. Но в конце концов купил билет на автобус и отправился на самый юг Сулавеси, где меня ждали коралловые пляжи, кокосовые пальмы и прочие прелести, которые так манят нас, жителей севера, в тропики.

Тропический рай

Деревня Бира на полуострове Бира на самом юге Сулавеси считается главным местом пляжного отдыха на этом острове. Места здесь очень красивые. Полуостров образовался несколько тысяч лет назад в результате землетрясения, которое подняло высоко над водой огромный атолл. Бесконечные белые пляжи с одной стороны окружены коралловым рифом, а с другой — известняковыми скалами, поросшими деревьями и кустарниками. За скалами начинается долина — дно бывшего атолла, превращенная в наши дни в национальный парк.

Бира мне живо напомнила нашу деревню Слободку на Браславских озерах. Они примерно одинаковы по размерам и количеству жителей. Жизнь в них неспешна и наполнена сельским курортным колоритом, для кого-то тихим и романтичным, а для кого-то ужасно скучным. Туристы в Бире в основном местные, приезжают из Макассара в выходные. Тогда местный пляж наполняется гомоном и весельем. Но в остальные дни здесь никого нет. Жители Биры — буги и баджо. Буги —потомки горцев, спустившиеся на равнины Сулавеси в средневековье. Баджо — островитяне, приплывшие в Биру с соседнего острова Селайяр. Земли в Бире бедные. На огородах растут лишь кокосовые пальмы и овощи. Поэтому буги и баджо занимаются кораблестроением, обслуживают туристов и торгуют. В деревне есть порт, связанный паромной переправой с островом Флорес. Раз в неделю с Флореса прибывают суда, груженные всякой всячиной. Бирцы продают эту всячину макассарцам. В деревне один единственный банкомат, два магазина, ни одного большого отеля, зато много маленьких кафе, лавок и гостевых домов. Рисван, владелец гостевого дома, в котором я остановился, долго смотрел в мой паспорт и наконец сказал: «Двадцать лет назад я был первым, кто стал принимать у себя иностранцев. За это время у меня кто только не перебывал. Даже русские и латыши. А вот из Беларуси впервые». Будучи белорусским путешественником, всегда легко быть первым, поэтому я не обратил особого внимания на его слова, а вот сам хозяин отнесся к этому очень серьезно и в конце сделал для меня приличную скидку.

Бесконечные коралловые пляжи, где можно одному отдыхать на природе, вечерние отливы, позволяющие устраивать прогулки прямо по обнажившемуся коралловому рифу, причудливые скалы с многочисленными гротами, ловля крабов и лазанье за кокосовыми орехами на бесхозные пальмы — это не единственные вещи, которыми мне запомнилась Бира. Рисван подарил мне карту местности, нарисованную им от руки, и рассказал, как с пользой убивать курортное время. Только благодаря его советам я не скучал в деревне, удаленной от большого мира. Да и когда было скучать? Поездка на лодке на соседние необитаемые островки, посещение национального парка, ныряние с аквалангом и даже кормление акул — все это здесь оказалось вполне доступным и почти бесплатным. Но самое сильное впечатление на меня произвели судоверфи Биры. Попал я на них случайно, гуляя вдоль пляжа. То, что жители Сулавеси — замечательные кораблестроители, мне приходилось слышать и раньше. Португальские и голландские мореплаватели утверждали, что они умеют строить деревянные суда не хуже европейских. Тем не менее мне казалось, что сулавесийские суда должны быть маленькими. Однако на верфях стояли остовы огромных кораблей, не уступавших по размерам фрегатам, бороздившим океаны двести- триста лет назад. Увидев иностранца, кораблестроители приветливо замахали руками. Близился полдень, и они собирались сделать перерыв, чтобы избежать работы на жаре. У них нашлось время, чтобы показать мне свои изделия. Строительством занимаются бригады, в которых работают близкие родственники. Это позволяет сохранять секреты, которые передаются от отца к сыну. Корабль строится из шести разных пород дерева и в законченном виде выглядит вполне современно. Без парусов и дизельного двигателя он стоит около пятнадцати — двадцати пяти тысяч долларов. Строительство обычной яхты, наверное, обойдется еще дешевле.

Десять дней в Бире пролетели как один день. И вот уже в аэропорту Макассара, в ожидании самолета на Сурабайю, я в очередной раз посмотрел на карту острова, напоминающего кляксу. Если очертить на нем маршрут моего путешествия, то получится, что я увидел совсем не много — центральную часть и юго-запад. Чтобы увидеть весь Сулавеси, надо было потратить не меньше двух-трех месяцев. Таинственный остров стал чуть-чуть менее таинственным, но не менее притягательным, чтобы хотеть туда вернуться снова.