Дом лежит на берегу озерца, зацепившись за взгорок печными трубами, а озерцо на глазах вытягивается в речушку: только что саперы взорвали старую и уже опасную бетонную плотину и теперь сматывают провода, отправляя закрыть в «перевертыше» окна самого стойкого члена команды.


Окна в «перевертыше» саперы открыли, чтобы не выбило стекла близкой взрывной волной

Через минуту я понимаю, почему нужна стойкость. Сразу за порогом, ступив на потолок, который оказался полом, чувствую, как голова пошла кругом и предательски задрожали коленки.


Фото в дальних комнатах, признаюсь, сделал коллега, у которого от «перевертыша» меньше моего кружилась голова

Мне объяснят позже, что подобное испытывают почти все. Человеческое тело пытается выстроиться с «полом» вертикально, но «пол» под наклоном, и наклонные стены дезориентируют в этом пространстве.

Как преодолеть «штормящий» эффект, догадался еще создатель перевернутого дома под Гданьском польский бизнесмен Даниэль Чапевски. Строителям его «перевертыша»", которых тоже мутило, выставляли на нижнюю плоскость широкогорлую посудину с водой – глаз, даже боковым зрением улавливающий ровную водную поверхность, отдает мозгу команду успокоиться. Посетителям дома Чапевского предлагают периодически смотреть на стакан с водой.

Именно количество посетителей в доме, ставшем популярным музеем и аттракционом в Польше, впечатлило белорусского бизнесмена Ивана Гумовского, генерального директора ЗАО «Пуховичский агропродукт». Возглавляемый Гумовским холдинг к той поре начал развивать среди прочих видов своей деятельности туристическую и культурно-просветительскую, организовав усадебно-парковый комплекс «Дукорскі маёнтак».

«У местной шляхты была старая традиция  – везти в свои имения диковинки со всего света. Вся европейская аристократия подобным баловалась. Наш перевернутый домик – продолжение этой традиции», – рассказывает арт-директор комплекса Андрей Захаренко.

Иван Гумовский, впрочем, утверждал во время недавнего официального открытия «Дукорскага маёнтка», что он в «перевертыше» увидел необычность перевернутого мира, который присутствует в творчестве рожденного в Беларуси Марка Шагала.

«Народное» открытие «Дукорскага маёнтка» с сотнями туристов и гостей – в первые выходные июля. И, кроме дома-перевертыша, полагают хозяева, им есть что показать.

 

 

Особенность конструкции

Пока не грянул костюмированный праздник, в «Дукорскiм маёнтку» дети и взрослые наслаждаются солнцем, запахом цветущих лип, не спеша заглядывая в только что отстроенные корчму, мини-зоопарк или мастерские, где можно самому попробовать вылепить горшок или смастерить железное «кружево».

Кузнец Александр Волощик сетует, впрочем, что нынешние мужчины к мужской работе мало приспособлены, и увлеченно рассказывает, как вернул к горну стародавние кожаные меха, раздуваемые деревянным рычагом.


Такими кожаными мехами раздували горн


Подобная соломорезка еще в начале нынешнего века была в каждом зажиточном крестьянском дворе. На этой написано, что механизм сконструирован в Лондоне

В пивоварне, где производится по старым рецептам весьма крепкий напиток (производство самодельного алкоголя разрешено в Беларуси в некоторых агротуристических центрах), мастер Николай Глузд провоцирует: «Хотите попробовать?»

Но узнав, что иду в перевернутый дом, не обижается за отказ: «Там и так заштормит».


Принцип работы этого большого перегонного аппарата ничем не отличается от запрещенных частным лицам «змеевиков»

Создатели белорусского «перевертыша» настаивают, что их дом уникален не потому, что подобных в Беларуси нет. Дукорский «перевертыш» имеет конструктивные отличия от подобных домов в Европе, Азии и Америке.

«Как делают в других странах: кладут главный конек и поперек делают крестовину, два мансардных больших блока. На крестовину кладут весь дом, он лежит устойчиво на крестовине. В нашем доме нет мансардных пристроек, у него только один направляющий конек. Печные трубы выполняют функцию дополнительных опор. Такого технического решения ни у кого нет, это наше, доморощенное, дукорское решение!» – объясняют мне мужчины.

И, смеясь, рассказывают о еще одном ноу-хау – как линолеум на потолок (который, по идее, пол) клеить. В иных, взывающих человечество осмыслить пагубность перевернутого мира, домах использованы листовые материалы или доски, в белорусском на потолке – местный линолеум.


Местные мужчины осматривают результат работы подрывников и утверждают, что не против «шумного» соседства с туристским комплексом. Говорят, что появилась работа для местных строителей, женщин, занятых обслуживанием гостей, а детвора – та вообще в восторге от лошадей, костюмированных представлений и возможности лично участвовать в создании действа

«Дукорскі маёнтак», где намерены по старым рисункам возродить когда-то знаменитую усадьбу, от других предлагающих отдых и развлечения белорусских комплексов пока отличается только перевернутым домом.

Но перевернутый дом в Дукоре – невольный символ любопытнейшей истории белорусских земель. Истории задокументированной, но мало известной. Как будто опрокинутой противоборствующими ветрами. И еще не поставленной на естественный, «родной» фундамент во многом и потому, что уже почти век история любой из советских республик начиналась исключительно с 1917 года.
 

Как проверяется дружба

Одним из владельцев Дукоры был Михаил Казимир Огинский – из того самого рода Огинских, известных нынешним поколениям по полонезу «Прощание с родиной» . К слову, автор полонеза Михаил Клеофас также некоторое время владел усадьбой.

Дядя известного нам композитора также был виртуозным музыкантом, поэтом, сочинителем музыки, создателем белорусской оперы, разносторонней, как сейчас бы сказали, личностью. И – великим гетманом литовским, главнокомандующим армией Великого княжества Литовского (ВКЛ). В его времена, в XVIII веке, ВКЛ на правах конфедерации входило в Речь Посполитую, и Михаил Казимир Огинский часто упоминается в исторических хрониках как военачальник.

В 90-х годах XVIII века, чувствуя приближение третьего раздела Речи Посполитой, этот человек совершил удививший современников и потомков поступок. (Соседние государства несколько раз делили территорию Польши и ВКЛ, а в 1795 году в день именин российской императрицы Екатерины II Россия, Австрия и Пруссия подписали договор об окончательной ликвидации «бунтарского» государства Речь Посполитая, запретив даже монархам, получившим земли разделенной страны, использовать в своих титулах упоминание Королевства Польского. Впрочем, это иная история…).

Владевший многими землями Михаил Казимир Огинский в преддверии отречения от гетманской булавы стал бесплатно или за символическую цену раздавать свои имения офицерам-сослуживцам.

«Огинский подарил судьбу этим людям. Потому что достаточно скоро на эти земли пришла Российская империя. Если бы Огинский не сделал этого подарка, его офицеры скорее всего даже дворянский титул не смогли бы сохранить, – рассказывает увлеченный историей края Андрей Захаренко. – Аристократы здесь назывались шляхтой, и 16% населения были шляхтой, а в Российской империи дворянами – менее 2% населения. И на польско-литвинских землях очень тяжело стало доказать свое дворянское происхождение, были введены особые юридические препоны, безземельные или малоземельные шляхтичи фактически не имели шансов официально остаться аристократами. Огинский спас титул служивших под его началом людей, их, как мы говорим, шляхетскую годность (достоинство)».

Дукору и Смиловичи – земли так называемого Бакштского графства – военачальник подарил двум своим штабным офицерам Станиславу Монюшко (дед композитора Монюшко) и Франтишеку Ошторпу.


Владельцы Дукоры окружили имение цепью прудов, сохранившихся до сих пор

«Один подарок на двоих, словно испытать хотел: покажите, кто вы есть, насколько крепко наше воинское братство перед искушением собственностью, – замечает Андрей Захаренко. – И гетман не ошибся в своих офицерах. Они не только не рассорились, они поступили предельно просто: бросили «лёс» – жребий-монетку. По монетке Смиловичи отошли Станиславу Монюшко, Дукора – Франтишеку Ошторпу».

Монюшко уехал в Смиловичи, но в Дукоре, которая уже ему не принадлежала, построил храм. Потому что во владениях его сослуживца-друга храм оказался обветшалым.


В крипте этого храма – захоронения Ошторпов, владельцев Дукоры. Подаренная однополчанином церковь перестраивалась несколько раз, но осталась на том же месте

Дукора-легенда

Легендарной Дукору сделал сын офицера Ошторпа, Леон, – в XIX веке Дукора стала центром культурной жизни всей Минской губернии.

Здесь был театр, огромная библиотека, впечатляющая картинная галерея – Леон Ошторп собрал не модные дорогие работы европейских мастеров, а произведения мастеров белорусских, польских, литовских. И не просто портреты и натюрморты – полотна, отображавшие важнейшие моменты белорусско-литовской истории.

Первый белорусский цирк возникает у Ошторпа. Балы, которые давали в Дукоре, считались самыми лучшими в Минской губернии, в столице таких балов не было.

Рота почетного караула имела в Дукоре и свой оркестр.

Въездную браму (ворота) укрепили и реставрировали совсем недавно

Конезавод, который со временем стал славиться на всю Российскую империю, здесь заложили Ошторпы. «До сих пор в конном деле, племенном, племенные линии Дукорского завода ценятся. Например, линия жеребца по кличке Зодиак до сих пор продолжается и славится. Кто в теме, тот знает о Дукорском заводе», – замечает краевед-исследователь Андрей Захаренко.

Леон Ошторп, как сейчас бы сказали, содействовал сохранению шляхетской культуры в новых для этих земель политических реалиях.

Еще в молодом возрасте Леон Ошторп был избран маршалком Минской губернии – предводителем окрестного дворянства. Он пробыл на этом посту более двух десятилетий.

«Ошторп лично знал каждого шляхтича, даже тех, кто потерял дворянский титул. С любыми проблемами ехали к Ошторпу. Он помог сохранить дворянский титул многим местным семьям – например, Винцент Дунин-Марцинкевич, знаменитый белорусский драматург, сохранил дворянский титул именно при помощи и финансировании поиска архивных документов Ошторпом», – рассказывает Захаренко.

Известен факт, что на протяжении многих лет Леон Ошторп за свои деньги содержал всю систему судов Минской губернии. Бедный суд – продажный суд, полагал этот человек. Ошторпу было не все равно, какое правосудие вершится на земле, где он поставлен маршалком.

«Миссия моя и наша – рассказать людям о шляхетской культуре, возродить, изучить. Это культура высокого европейского уровня. Мы сейчас привыкли понимать под культурой изящные искусства – музыку, живопись, словесность… А шляхетская культура включала в себя культуру быта, производства, еды и пития, воинскую, оружейную культуру – о каждой можно писать тома», – утверждает арт-директор комплекса «Дукорскі маёнтак» Андрей Захаренко.

Материальных свидетельств золотого века Дукоры осталось очень мало.


Каретную XIX века воссоздали по старым фотографиям и рисункам. Здесь культивируют стародавнее отношение к лошадям: не сломать характер лошади, а найти с ней взаимопонимание. «И на прогулках, и во время сложных акробатических трюков наши лошади работают без железа во рту. А человек, который способен ударить лошадь, ни минуты не задержится в Дукоре», – утверждает Андрей Захаренко

Имение практически не пострадало во время революции 1917 года – постройки использовались местным колхозом, во дворце была школа.

В 1944 году, когда немецкие войска отступили, а Красная Армия в эти края еще не пришла, партизаны взорвали дворец.

На фундаменте взорванного дворца школу построили вновь. В школе много учеников, Дукора – большое и крепкое село (теперь называется агрогородок) с почти десятком улиц и памятником в центре – героям последней, Великой Отечественной войны.

Татьяна МЕЛЬНИЧУК

Русская служба Би-би-си
Читать полностью: 

Читать полностью:  http://news.tut.by/society/454649.html