Казалось бы, что в этом такого особенного – увидеть африканского слона? Пошел в приличный зоопарк или в цирк, в конце концов, да и смотри, сколько хочешь, на этих великанов. Но в цирке выступают только индийские слоны, потому что африканские дрессировке не поддаются. А в зоопарках... да что говорить про зоопарки? При всем моем уважении к ним, животные там вовсе не похожи на своих собратьев, которых можно встретить в дикой природе.

Первого, скажем так, «настоящего» слона, я увидел в Ботсване, в национальном парке Чобе. Солнце еще не взошло. Только-только с восточной стороны горизонта, где-то со стороны Зимбабве, начали появляться первые зарницы. Температура воздуха в этих широтах, несмотря на очень жаркие дни, ночью опускается до минусовой отметки. Надев теплые свитера и куртки и укрывшись пледами, немногочисленные гости парка выезжают в буш – невысокое редколесье, состоящее преимущественно из акаций. Поехали и мы. Все попытки попасть в парк без рейнджера оказались безрезультатными: слишком строг контроль государства за своими природными ресурсами.

К тому же, как мы поняли позже, самостоятельное путешествие в царство зверей вовсе не безопасное занятие, и определенные навыки все-таки для этого необходимы. Хотя бы для того, чтобы остаться в живых.
Было еще темно, когда въехали в парк.

Остановились на каком-то пыльном перекрестке. Рейнджер заглушил двигатель. Из темных кустов послышался шорох, и на фоне медленно светлеющего неба появился черный силуэт большого животного.
«Носорог!! Какая удача!» – решили мы и судорожно стали расчехлять фотокамеры. «Носорог», как хороший актер, выждал паузу и медленно двинулся на нас. Только теперь мы уже ясно различали у него два больших кривых рога вместо ожидаемого одного. К  тому же зверь замычал. Рейнджер Мурамби засмеялся:

− Это не носорог, это корова. Непонятно, как она сюда попала в это время. Наверное, заблудилась. Хорошо, что цела еще – не каждый в саванне доживает до рассвета.

Мы поехали в буш. В подтверждение последних слов Мурамби на небольшой полянке лежало то, что еще недавно было жирафом. Пятнистая шкура одного из красивейших животных Африки укрывала несъеденные части несчастного – это то, чем скоро будут завтракать шакалы, гиены и стервятники. Рейнджер объяснил, да и самим было нетрудно догадаться, − это, скорее всего, львиный прайд удачно поохотился минувшей ночью. Львы, кстати говоря, не так часто нападают на жирафов. Они предпочитают более безопасную добычу, потому что нередко ударом копыта жертвы напрочь выбивают челюсти хищникам, и те могут погибнуть голодной смертью.

Из-за горизонта быстро поднималось яркое солнце  –  пришло его время. Сразу стало теплее. Мы выехали на берег реки Чобе, одной из немногих рек Африки, которые не пересыхают даже в самый сухой сезон. В то время, о котором идет речь, река была неширока, но по многочисленным косвенным признакам можно было предположить насколько она разливается во время полноводья. На огромных затопленных корягах сидели и сушили свои крылья бакланы и африканские змеешейки.

Зорко вглядывался в просторы саванны белоголовый орел.

Невдалеке, как гопник,  поигрывая плечами, проползал варан.

На мелководье зашевелились бегемоты, спины которых напоминали огромные валуны.

Повыползали на берег для балансировки температуры своего тела крокодилы.

И тут Мурамби негромко, но так, чтобы все слышали, произнес одно слово:

− Elefant.

Этого было достаточно, чтобы все окончательно проснулись, сбросили с себя уже ненужные пледы и, расчехляя камеры, стали вглядываться вдаль. В ту сторону, куда показывал Мурамби.
Там, далеко за рекой, выходил из воды слон.

Обычно слоны ходят стадами, в крайнем случае семьями. Этот был один. Он вышел из реки и медленно побрел вдоль берега. Я мог хорошо разглядеть его только благодаря 300-кратному зуму фотообъектива.

Почему он шел один, я не узнаю никогда. Возможно, он был просто стар и уже никому не нужен. Но слоны не покидают своих сородичей даже тогда, когда те становятся бессильными, молодые до последних дней сопровождают стариков. Возможно, он был болен и сам ушел из стада. Но известны случаи, когда слоны кормили ветками своего товарища, потерявшего хобот в битве со львами. И тогда, помня о том, что слоны обладают недюжинным интеллектом, я подумал: может быть все обстоит гораздо проще? А если этот красавец просто-напросто захотел побыть один и прекрасно чувствует себя в одиночестве? Почему-то последняя версия мне понравилась больше остальных. 

Саванна оживала.

 Проснулись и вышли из буша антилопы и жирафы.

Бегемоты уже вылезли из воды и, как обыкновенные коровы, мирно и спокойно пощипывали траву на пологих берегах реки. С виду безобидные и неповоротливые, в действительности они представляют реальную опасность всем без исключения, кто претендует на их территорию.
Я оглянулся, чтобы отыскать своего одинокого слона. Он был там же, где и часом раньше. Он также, не торопясь, брел по берегу, иногда поднимая хоботом что-то с земли.

Ему никто не мешал, он не торопился уходить. Мне захотелось подойти поближе, но рядом с ним завтракали баффало − очень агрессивные животные.

Да и крокодилы, раскрыв огромные пасти, выползли на берег, хвастаясь зубами. Дойти до слона пешком и при этом остаться в живых шансов не было, а джип не проехал бы по заболоченной земле.

В тот день, и в следующий, и во время остальных приездов в Африку, я встречал немало слонов. В разных краях они разные: в пустынях Намибии − пустынные слоны, в горах Конго − горные, в саваннах Кении и степях Танзании – саванные и степные, но все они – африканские.

 

И они все время куда-то идут − вечные странники. Но мне больше других запомнился тот, который почему-то бродил в одиночестве по берегу. Может быть для того, чтобы дальше идти одному? Известно же − одинокий путник уйдет дальше других. А может быть  для того, чтобы подзарядиться разумом в одиночестве, а потом догнать стадо? Кто знает?