Добрые люди привезли Синдбаду Мореходу из Франции подарок - бутылочку пастиса - и попросили рассказать что-нибудь еще о Провансе. Синдбад осмотрел бутылку со всех сторон, открыл ее, вылил насколько капель на ладонь, растер их, поднес к лицу, вдохнул мгновенно разлетевшийся по комнате аромат аниса и лакрицы и одобрительно улыбнулся.

Потом он взял высокие стаканы и налил в них немного, граммов по 50, напитка оливкового цвета. Затем достал из холодильника негазированную питьевую воду, разбавил  ею пастис примерно в соотношении 1:4, добавил в стаканы по нескольку капель свежего сока лайма и предложил друзьям попробовать получившийся коктейль. Вкус аниса и алкоголя несколько непривычен, но Синдбад уверял:  провансальцы его убедили, что это вкусно и даже чрезвычайно полезно.

 Синдбад рассказал, что в Провансе, после того, как мужчина построит дом, вырастит сына и посадит (или хотя бы не срубит дерево), его жизнь, как это ни удивительно,  не заканчивается. Она наоборот, только начинается и, более того,  приобретает несколько иной оттенок.  К этому времени, как правило, человек уже проходит  через определенное количество страданий, через радость и горе, и это,  несомненно, придает глубину его жизни, которая  потом и преобразовывается в  философию.

 Для того, чтобы постичь философию настоящего провансальца или же стать таковым, надо научиться трем вещам: пить пастис, играть в буль и – что самое сложное для мужчины – спать днем.

   С целью постичь эти «непростые науки» Синдбад и поехал снова в Прованс. В марсельском аэропорту его встретили французские друзья и повезли в Бандоль.

 Бандоль – небольшой городок-курорт на Средиземном море. Правда, если быть точнее, то он находится на побережье Лигурийского моря, которое является составной частью  Средиземного и омывает французскую Ривьеру от Ниццы до Марселя. Но, находясь в Бандоле, право, даже думать не хочется о географии, до такой степени здесь комфортно.

 

 

Не зря же в старых цыганских сказаниях говорилось, что Бандоль  – «небесный дух вечного блаженства, и он спускается на землю и воссоединяется с теми, кто поет, танцует и играет музыку в состоянии радости и удовлетворения». Вот так, ни отнять, ни прибавить.

В Бандоле, как впрочем, и везде на юге Европы,  последние несколько лет летом очень жарко: дневная температура редко опускается ниже сорокаградусной отметки термометра. Иногда  жарко до такой степени, что сиеста продолжается весь день, и все уличные торговцы  открывают свои лавочки по ночам,  работая под светом фонарей на набережной Шарля де Голля. Днем же лучше всего находиться  у воды или прокатиться вдоль побережья на прогулочном катамаране, заглядывая в многочисленные бухты Ривьеры.

 

Окрестности Бандоля знамениты своими оливковыми рощами и виноградниками. Из винограда, выращенного здесь,  делают  розовые вина  по традиционным прованским технологиям.

 

Французское розовое вино (Rose) на сегодняшний день, пожалуй, самое популярное в мире.  Итальянское Rosado  и американское Blush  не идут ни в какое сравнение с изысканным вкусом молодого Rose из Прованса и долины Лангедок.  Здесь никогда не будут смешивать белое вино с красным, чтобы получить розовое. Истинное Rose получается только в результате  правильного отделения на определенном этапе брожения мякоти виноградных ягод от их кожуры, в которой в основном и находятся красящие и ароматические вещества.

Друзья Синдбада повезли его в пригород Бандоля, в небольшое местечко Кастоле. Городок словно вскарабкался на вершину горы и замер там в каменном величии. Время словно и не коснулось его: это настоящий Прованс.

С высокой террасы видны виноградные долины, кажущиеся почему-то очень далекими, в старых кварталах дома покрыты столетней патиной, на небольших рынках у торговцев на прилавках разложены провансальские травы, мощенные булыжником узкие улочки поднимаются вверх, словно в поднебесье. В этом чудесном месте чувствуется какое-то волшебство и нетронутое временем очарование. 

Было очень жарко, градусов 45. Естественно, тепла и, естественно, в тени. Синдбад, отвыкший от таких температур, уже  просил своих друзей, чтобы они хотя бы на время положили его в какой-нибудь холодильник. Друзья рассмеялись, заметив, что ни в какой холодильник Синдбад не поместится, разве что  можно попытаться договориться с хладокомбинатом,  но тут же предложили Мореходу другой выход, которого он ну никак не ожидал. Они посоветовали ему выпить стакан пастиса. От мысли, что сорокапятиградусный алкоголь придется пить в сорокапятиградусную жару, Синдбада передернуло, но, поддавшись уговорам, он все же сделал несколько маленьких глотков. Странно, но ощущение расплывающегося в полости рта аниса было приятным и освежающим, да и напиток оказался не крепче сухого вина, потому что его предварительно разбавили  водой и охладили. Синдбаду рассказали, что  во времена запрета абсента, французы быстренько придумали ему замену: они изготовили на основе аниса похожую на абсент, только менее крепкую, настойку  Pernod и откровенно назвали ее подделкой. А само слово «подделка» по-французски звучит не иначе, как Pastis. Вот и вся история. Отличие пастиса от других анисовых настоек в том, что для его приготовления практически не используют сахар, зато добавляют карамель, корень солодки и невероятное количество провансальских трав, которые и придают напитку насыщенный аромат.

Долгое время анисовые настойки крепостью выше 16 градусов были во Франции запрещены, потому что считалось, что они отвлекают французов от работы. Но в 1951 году напитки легализовали, и в честь этой даты даже появился пастис Pernod 51.

Пока Синдбад слушал историю про появление пастиса, он незаметно для себя выпил содержимое стакана и, как ни странно, почувствовал некое  прохладное облегчение.

В самом центре Прованса  начинаются Альпы. Здесь равнины постепенно сменяются небольшими горами.

 

В этих местах проходит один из этапов «Тур де Франс». Гора Венту (Лысая гора) появилась на маршруте этой знаменитой велогонки  в 1951  году и с тех пор имеет недобрую славу. 13 июля 1967 года известный английский велогонщик Том Симпсон не выдержал экстремального, тяжелейшего, безумного для той эпохи подъема на вершину и скончался прямо на трассе. Его трагическую участь позже разделили еще несколько велогонщиков.  Тем не менее, гора является местом паломничества велосипедистов, каждый из которых считает делом чести совершить подъем на ее вершину.

На вершине Венту установлена одна из мощнейших европейских космических антенн, а в сферическом сооружении без названия находится или сейсмическая станция или небольшая обсерватория. Здесь прохладно и многие провансальцы приезжают сюда на пикники, чтобы немного отдохнуть от безжалостного зноя. 

В один из таких жарких дней Синдбад попросил своих прованских друзей показать ему реку или озеро, где можно было бы искупаться. «Нет проблем», – ответили друзья и посоветовали съездить  к реке Гардон в прованском департаменте Гар. Синдбад, естественно, поехал. Как не поехать, если друзья советуют?

Но, конечно, не будь они истинными провансальцами, если бы не направили Синдбада туда, где над этой рекой возвышается  одно из чудес римского  инженерно-строительного искусства – мост Понт-дю-Гар. Вокруг этого моста находится небольшой национальный парк, основной достопримечательностью которого и является это уникальное сооружение.  Понт-дю-Гар это – массивный арочный акведук длиной 275 м и высотой больше 50 м. Ему примерно 2000 лет и основным его предназначением долгое время, вплоть до падения римской империи, была доставка питьевой воды в древнейший на нынешней французской территории римский город Ним.

Мост-акведук имеет три яруса.  Поднявшись на второй ярус моста, Синдбад смог хорошо разглядеть, что нижний из ярусов состоит из шести больших арок, средний – из 11, а верхний – из 35 арок меньшего размера: здесь и проходила водопроводная труба. И вся  эта немыслимая кружевная конструкция, выполненная с легким  изяществом, построена на основе идеальной подгонки каменных глыб без использования  связующего  раствора.

Сама же река Гардон, протекающая по долине, не очень широкая, но исключительно красивая и своенравная, с чистой и прозрачной водой. Ее обступают скалистые берега, утопающие в буйной средиземноморской растительности, и,  кажется, здесь все осталось неизменным, так, как это было  две тысячи лет назад.

Не хватает только рабов, «сработавших» этот древний водопровод, и римских легионеров. Говорят, эта глубокая долина известна своими ураганными ветрами, и ранней весной темная спокойная река превращается в бурные потоки воды, заливающие окрестности. Летом же тут находится любимое место отдыха провансальцев.

Выезжая с территории, примыкающей к мосту, Синдбада попросили заплатить за парковку. Стоимость ее составила 5 евро. Недорого, если учесть, что чашка кофе в Евросоюзе стоит примерно столько же. Синдбад, расплачиваясь, посмотрел на купюру и улыбнулся: на одной из ее сторон был изображен уже известный ему  Понт-дю-Гар.

Когда Синдбад вернулся в Шато Ренар, где его ожидали друзья, на одной из площадей он увидел скопление людей.

  

Припарковав машину неподалеку, он подошел к толпе. В этот день в городе устанавливали мемориальную доску в честь уроженца этих мест режиссера Марселя Жуйяна.

На эту церемонию приехали (кто бы вы думали?)  Жан Рено и Шарль Азнавур. Живые легенды!!!

Церемония длилась недолго, просили выступить Азнавура, но он, сославшись на то, что лучше поет, чем говорит, передал микрофон Жану Рено. Только лишь  от голоса этого легендарного актера можно было содрогнуться. Жан Рено говорил о том,  что человек умирает, когда у него уходит жажда жизни. Когда он перестает любить. Или уже израсходовал все ресурсы для познания. Марсель Жуйян был исключением, потому что до конца своих дней оставался любознательным, как ребенок, и  всегда был тем, кем был на самом деле, хотя это и требовало порой предельного мужества, а иногда даже отваги. А еще он  всегда удивлялся: где же люди столько зла встретили, что добра боятся?

Этим вечером Синдбаду предстояло научиться играть в буль. Буль – это чуть ли не народное  достояние Прованса. Цель игры – кинуть большой железный шар как можно ближе к маленькому шарику,  деревянному. В эту игру играют  почти все на юге Франции. Обычно во всех парках  и скверах, на многих бульварах старики коротают послеобеденное время за игрой в буль и стаканчиком розового Тавеля. 

Приятели специально для этой игры даже подарили Синдбаду набор металлических шаров, и после небольшого дружеского обеда, во время которого было выпито немалое количество того самого Rose, началась игра.

Забегая вперед, скажу, команда Синдбада выиграла, хотя, может быть, их соперники  и играли вполсилы. Но Синдбад позже рассказывал, что когда он был школьником (а такое время тоже было), он со сверстниками во дворе играл в подобную  игру, только шары там заменяли свинцовые блины, так называемые, «тюшки», и игра шла конкретно на деньги. Причем, на металлические советские монеты, чем родители Синдбада были чрезвычайно недовольны.

Игра в буль, в отличие от той игры, в которую играли сверстники Синдбада, имеет под собой огромную философскую и  моральную основы. Она удивительным образом крайне умиротворитворяюще действует как на игроков, так и на зрителей,  но, несмотря на то, что многие предрекают ее распространение на славянских территориях, подобное вряд ли случится: причин тому немало.

В Провансе многое по-другому. Даже коррида, и та не такая, как в других местах.

Многие старые сохранившиеся амфитеатры провинции  здесь используются  для забавы, которая называется провансальской корридой. Самое главное, чем она отлична от, к примеру, испанской – тут никто  никого не собирается убивать. Действо начинается очень торжественно: на арену выходят музыканты духового оркестра.

Начищенные трубы горят, музыканты играют марш провансальских тореадоров, трибуны для зрителей, как правило, полны, несмотря на порой совсем нешуточную жару.

Когда оркестр уходит, на арену выпускают  первое действующее лицо – огромного камаргского быка. Тот, выбежав на середину и наклонив голову с огромными рогами, исподлобья грозно осматривается вокруг, нервно подгребая копытами землю под собой.

Тут же появляются тореадоры: 10-15 молодых людей, которые начинают попросту дразнить быка. Бык, не терпящий к себе такого хамского обращения, принимается гоняться за молодыми людьми, а те, убегая, пытаются сорвать с его рогов специально прикрепленные ленты.

В этих лентах и заключается смысл забавы: каждая из них имеет свой денежный эквивалент и чем больше тореадор их сорвет, тем, естественно, весомее будет его вознаграждение. К слову сказать, эта игра  небезопасна в первую очередь для тореадоров, любой из них, оступившись, может стать жертвой рогов или копыт не на шутку разъяренного животного.

Вернувшись после полудня в дом своих приятелей, Синдбад застал их в состоянии полудремы. Утомленные солнцем, они свято выполняли неписанную заповедь провансальцев – дневной сон во время сиесты. Синдбад тоже решил вздремнуть, но тут ему на глаза попались  иллюстрированные альбомы известных художников: Марка Шагала, Ренуара, Анри Матисса, Поля Сезанна, Пикассо. Решив полистать их перед дневным сном, Синдбад понял, что уснуть ему этот раз не придется. Великие художники на своих картинах изображали Прованс именно таким, каким его удалось увидеть Синдбаду. Рассматривая репродукции, он думал о том, что Прованс – это не просто одна из французских провинций; Прованс – это некое философское определение  чувственной категории бытия, своеобразный  индикатор восприятия прекрасного.

  Это место, куда всегда хочется вернуться, потому что при любом упоминании о Франции на ум приходит одно-единственное щемящее сердце слово – Прованс…