Глава 1: ПРИЗРАК ДРЕВНЕЙ СТОЛИЦЫ
Наше прошлое, которое мы зачастую в спешке не замечаем или же просто игнорируем, находится где-то рядом. Тысячи минчан ежедневно проходят по подземному переходу, ведущему к станции метро «Немига», и мало кто из нас знает, что за бетонными плитами стен спрятаны остатки самых древних въездных ворот города — первой минской Брамы. Это через нее на протяжении пятисот лет въезжали в минский замок князья и великокняжеские наместники, купцы и путешественники. А уж сколько обычных («посполитых») горожан прошло этой дорогой! Недаром археологи обнаружили целых тринадцать уложенных друг на друга настилов древнейшей улицы Минска — Замковой, бравшей свое начало у городских ворот.
Минский замок, как известно, прекратил свое существование в ХVII веке, после целой серии постигших его пожаров. Однако еще в ХVIII столетии, согласно документам, на его территории проходили шляхетские сеймики, и даже в начале ХХ века над Свислочью возвышались древние крепостные валы. После Великой Отечественной на Замчище начались раскопки. Ни одна из европейский столиц до сих пор не расчищала до донца свое древнее городище, а потому трагедия почти стертого с лица земли Минска обернулась взлетом археологической науки.
Прежде всего, раскопки подтвердили возраст города, основанного в середине ХI века (более ранних наслоений не было обнаружено), а также теорию о том, что долетописный Минск, разрушенный, как сказано в «Повести временных лет», в 1067 году, находился вовсе не здесь. Еще одно свидетельство существования Минска до официальной даты его рождения содержится в книге «Родословная Рюриковичей 900-1250 гг.», изданной в 1876 году в Базеле. Там наш город упоминается в связи с событиями 1021 года.
В 16-ти километрах к юго-западу от Замчища на Немиге, на берегу речушки Менки расположено городище того самого прото-Минска. Возникшее около 2000 лет назад, к VII веку поселение разрослось настолько, что стало занимать оба берега в те времена судоходной Менки. От этой ныне обмелевшей реки город, по одной из версий, и получил свое название — Менск, позже унаследованное замком над Свислочью. Довольствуясь таким толкованием, мало кто задается вопросом, почему же река именуется Менкой. Оказывается, так наши предки называли налима, в обилии водившегося в здешних водах и считавшегося символом добра. Кстати, по-белорусски налим — «мянтуз», но многие рыбаки зовут его просто «мень» или «менёк».
Согласно другой гипотезе, своим именем белорусская столица обязана несколько изогнутой форме замка, возникшего на берегу Свислочи в результате событий 1067 года (летописное название «Менеск» вполне могло произойти от древнеславянского слова «мениск» — месяц или объект с изогнутой поверхностью). После того как войско князей Ярославичей взяло штурмом город на Менке «…и исекоша муже, а жены и дети вдаша на щиты», а 3 марта 1067 года состоялась знаменитая битва на Немиге, полоцкий князь Всеслав Чародей решил основать крепость на новом месте. В отличие от своего протогорода, Нью-Минск (хотя некоторые исследователи полагают, что первоначально замок назывался Немиза) находился не на возвышенности, а в низине: смекнув, что укрепленные холмы не спасли город на Менке, предки решили использовать оборонительные свойства болотистой, легко затопляемой местности.
Новый замок был окружен рвом и обнесен земляным валом высотой до десяти метров (это высота трехэтажного дома), на гребне которого возвышались деревянные стены. С южной стороны находились крепостные ворота. Первый вариант реконструкции минской Брамы был создан в середине ХХ века. Он представлял собой две довольно неуклюжие башни, нависшие с обеих сторон над входом в замок. Вплоть до 1984 года, когда археологам удалось раскопать фундаменты настоящей Брамы, та — абсолютно гипотетическая и сильно упрощенная реконструкция — считалась чуть ли не символом нашей седой старины. Ее изображали на обложках учебников, значках и конвертах. По ее образу и подобию на минской Привокзальной площади были возведены два 11-этажных жилых дома, ставшие парадными воротами Минска и всей Беларуси.
Однако в середине 1980-х выяснилось, что замковые ворота были не такими, как их представляли ранее. Башен оказалось не две, а всего одна — но какая! Мощная, 12-метровой высоты, с двойными дубовыми воротами и подъемной решеткой-герсой. В нижнем ярусе Брамы находился вход в замок, второй ее этаж был связан со стенами и обеспечивал воинам возможность беспрепятственного перемещения над воротами. Дозорная площадка с колоколом (в более поздние времена она выполняла функцию надбрамной церкви) размещалась на третьем ярусе.
Дополнительным «сюрпризов» для врага были закрепленные на крышах башен и стен бревна — во время штурма минчане сбрасывали их на головы нападавшим. Учитывая, что с внешней стороны наклон земляного вала был почти вертикальным, а неподалеку от Брамы была вынесена вперед башня, дававшая возможность стрелять в спину атакующим, не удивительно, что крепость, построенная еще в ХI веке, сохранила свое военное значение вплоть до ХVI столетия — в 1505 году крымский хан Махмет-Гирей, захватив уже порядком разросшийся вокруг детинца посад, так и не смог овладеть минским замком.
Благодаря детально продуманной системе плотин наши предки могли поднимать уровень воды в Свислочи и Немиге, таким образом, превращая замок в островное укрепление. В 70-е годы ХVI века в Минске побывал придворный историограф короля Стефана Батория итальянец Гваньини, оставивший в своем дневнике следующую запись о городе: «деревянный замок […] довольно хорошо приспособлен к обороне природой и трудом, окружен глубоким рвом-перекопом, по которому течет река, густо уставленная мельницами». Чтобы приблизительно представить себе, как протекала жизнь внутри городского вала, достаточно наведаться ненадолго в одну из сохранившихся деревянных слободок современного Минска — и не обязательно для этого ехать на окраины, можно заглянуть в Северный переулок, что всего в пятистах метрах от Дома правительства. Здесь время будто остановилось, и порой кажется, что перед тобой возник призрак нашей древней столицы с ее вросшими в землю деревянными домиками, оградами да студнями… Кстати, во время раскопок на Замчище неподалеку от Брамы ученые обнаружили живой (!) колодец. А вычерпав несколько ведер, нашли старинный золотой перстень с надписью «каханаму».
Однако вернемся к событиям 1067 года (или 6576-го по старому стилю). Принято считать, что знаменитая битва на Немиге произошла где-то в районе современной станции метро с одноименным названием. После трагедии, произошедшей 30 мая 1999 года (тогда во время грозы в подземном переходе случилась ужасная давка, в результате которой погибли 53 человека), возникли домыслы, мол, древнее поле боя потребовало новых жертв. Иные старожилы припомнили, что место у устья Немиги издавна считалось «нехорошим»: здесь никогда не было построек, поскольку с ними что-нибудь да случалось, а ближайшая излучина Свислочи славилась опасными водоворотами. На поверку все эти факты, ловко нанизанные на нить мистицизма, вряд ли имеют отношение к истории почти десятивековой давности.
В ХIХ веке на пересечении Немизской и Ново-Московской улиц (современные Немига и Мясникова) стоял обелиск высотой с двухэтажный дом. Сооруженный на народные пожертвования, он напоминал о великом сражении, произошедшем, по мнению тогдашних историков, именно здесь. Уже в 1926 году, когда начались работы по заключению Немиги в подземный коллектор, на этом самом месте было найдено большое количество старинного оружия и человеческих останков. Так что, выходит, легендарная сеча случилась где-то недалеко от нынешнего театра музкомедии, в районе сендайского сада, заложенного гостями из японского города-побратима. Лепестки растущей здесь сакуры, опадающие даже при легком дуновении ветра, японцы считают символом непрочности бытия и оборванной жизни. Наверное, неслучайно такой сад появился именно на Немиге — улице-реке, унесшей не один десяток жизней и в ХI, и в ХХ веке.
