Я отношусь к тому типу путешественников, которые влюбляются в страны, где им довелось побывать. Наотмашь. И всегда искренне, до глубины души

 Я отношусь к тому типу путешественников, которые влюбляются в страны, где им довелось побывать. Наотмашь. И всегда искренне, до глубины души.

В прошлом году у меня случился мимолетный, но очень красивый роман с прекрасной Болгарией. И целый год я бережно хранила воспоминания о пенных волнах Черного моря, о переливах болгарских мелодий, плывущих над пляжем, и о самих болгарах, всегда улыбчивых, всегда гостеприимных…

А сейчас вот уже вторую ночь мне снится Греция. Да, двое суток назад старенький «Боинг» вернул меня на землю, в аэропорт «Минск-2», но в моей крови до сих пор еще тяжело и мерно бьются волны Эгейского моря. Я до сих пор ощущаю послевкусие сухого вина, которое из бокала на высокой ножке любила потягивать в крохотном ресторанчике на причале. И до сих пор я улыбаюсь в ответ на улыбки пожилых греческих пар, которыми те дарили меня, пока я шла вдоль моря мимо небольших и ухоженных вилл на дальний пляж…

Собираясь в отпуск, я по традиции, заведенной еще с болгарских поездок, прихватила с собой ежедневник (именно маленькую книжицу в твердой обложке, пахнущую свежей бумагой, а не бездушный нетбук) – для событий и эмоций. Может быть, мои записи искушенным путешественникам покажутся чуть наивными. Пусть. Но это самые первые, теплые впечатления от страны. Тем и ценны. Итак…  

Часть 1

О самолетах, неге, Олимпе и Александре Македонском

День 1-й

Утро началось еще ночью. Свет едва зацепил окно, челюсти мучительно сводило от зевоты. Я допила крепкий, горький кофе и шагнула в темноту лестничной клетки.

Аэропорт. Таможенный контроль. Регистрация. И вот я уже сижу в неудобном пластиковом ядовито-красном кресле. Жду посадки. В моей сумочке – «Вино из одуванчиков» Рея Бредбери. С удовольствием думаю о книге и нарочно оттягиваю момент, когда смогу развернуть первую страничку. 05.51.

07. 22. Самолет медленно выруливает на взлетную полосу, лениво разворачивается, потом бежит быстрее. Еще быстрее. Еще. Я замираю в сладком ожидании. «Ну же!» – выкрикиваю внутренне. И вот оно – чудо! Шасси отрывается от земли, и «Боинг» медленно, тяжело и внушительно уходит в небо. Послушно ложатся под крыло сине-зеленые сосны и желтые поля с хлебом. А сверху, прямо в лицо летят облака. Мы проходим сквозь утреннюю дымку. И вот облака уже внизу. Живые, мягкие.

Я приклеилась лбом к иллюминатору и жадно смотрю, боясь упустить даже крошечку этой неизъяснимой красоты. Сколько раз я все это уже видела, но чудо все равно происходит. Самолеты прекрасны…

Два с половиной часа – как один миг. Снижаемся. Как удивительно выглядит Греция с высоты! Самолет опускает крыло – словно хочет враз показать всю красоту этой страны. И я, наконец, вижу море. Синее, огромное, оно спокойно лежит прямо под нами. Делаем крутой вираж. Вниз…

1

2

Мой маленький уютный отель «Торонеос» затерялся в крохотном городке Никити, а тот в свою очередь – на Ситонии (средний «палец» полуострова Халкидики).

3

Если верить греческим мифам, в незапамятные времена Халкидики облюбовали гиганты, враждовавшие с олимпийскими богами, и Ситония – это имя одного из этих гигантов. Кстати, история полуострова начинается около 600 000 лет назад – именно этим временем датируются останки древнего человека, найденные в сталактитовой пещере Петралона.

Едва успев бросить чемоданы в номере, убегаю исследовать окрестности. Буквально сто метров – и море. Берег усыпан мелкой галькой, прямо в прибой уходят волнорезы, сложенные из больших валунов. Поворачиваю направо. Галька сухо шуршит под босоножками, волны нахлестывают на берег, редкие отдыхающие, все сплошь из местных, нежатся в лучах солнца. Еще несколько сот метров – и цивилизация заканчивается…

4

5

6

Нет привычных для курортов прибрежных кафе, нет музыки и рядов зонтиков. Однако же… Отдых вдали от шума и суеты – как раз то, о чем я так мечтала последние несколько месяцев, но… Но уже банально хочется есть…

Растерянно купаюсь в море. Впервые в этом году. Впервые в Эгейском. Но торжественность момента как-то теряется в некоторой озадаченности. Возвращаюсь в отель и тут узнаю от молодого человека на ресепшене, что все таверны (так греки называют свои «едальни», а банки у них, кстати, именуются словом «трапеза») находятся слева, за небольшим портом. Семен Семеныч!

Снова выдвигаюсь в путь. Десять минут – и вот уже сижу в кафе у причала, с удовольствием обедаю, а в прозрачной, зеленоватой воде у самого моего столика плавают рыбки…

7

Здесь подают прекрасное вино. Легкое, с каким-то медовым привкусом. И когда бокал подносишь к губам, он пахнет морем. Я потягиваю прохладный напиток и остро наслаждаюсь счастьем. Отпуск наступил. Наконец.

День 2-й

Греческий язык напоминает болгарский. В нем много острых, как бы выпрыгивающих над речью, звуков. Современные греки говорят на новогреческом, и он – прямой наследник того самого языка, на котором изъяснялись Платон и Аристотель, Тесей и легендарный Эгей…

Всего второй день, а мои плечи уже пахнут солью. Соль – на волосах и на ресницах. Я сижу на берегу и смотрю, как солнце дробится в воде мириадами ослепительных бликов. А ночью море было тихим и черным. И только лунная дорожка бежала по воде. Я стояла в шелковом сарафане у самой кромки…

Эгейское море прекрасно. Вода в нем густая и очень прозрачная. Плывешь – и кажется, что глубины не больше, чем «по колено». Но вот пробуешь стать на дно, а его-то и нет…

8

Солнце припекает все жарче, пахнет прогретой сосновой смолой. Сосны здесь повсюду. А еще – множество цветов всех возможных форм и окрасок, пальм и оливковых деревьев. И на ветвях олив, одетых длинными, сероватыми листочками, уже висят плоды, маленькие и продолговатые...

Второй день отпуска проходит лениво и медленно. Я снова сижу в небольшой, ставшей уже любимой, таверне у причала. В прибрежных зарослях сходят с ума цикады. Их неумолкаемое «ча-ча-ча» несется отовсюду. И это как музыка, как танец – звук Греции…  

– Октопус, – мягко произносит официант и ставит передо мной блюдо со щупальцами осьминога. С чем можно сравнить жареных на гриле осьминогов? Ни с чем. Мягкие, ароматные, отдающие морем. И такая Греция на вкус…

9

Вечер наступает медленно. Море вкрадчиво льнет к берегу; дрожит многочисленными мачтами кораблей и корабликов порт. Здесь почти у каждой семьи есть свое судно.

10

– Простите, а сколько стоит вон тот корабль? – на подзабытом школьном английском интересуюсь у пробегающего мимо официанта. Он меня понимает и, кажется, ничуть не удивлен вопросом.

– Который? Тот? Тысяч двадцать евро.

– Спасибо.

Я рассматриваю симпатичный небольшой кораблик с длинной мачтой и представляю, как в ветреную погоду хлопает парус, натянутый на эту мачту, и как бьются волны о борта…

Тем временем вода у причала становится все темнее. Она как расплавленный шоколад – округлая, медленная. И бежит по волнам легкая солнечная дорожка. Вот-вот случится закат… Словно морская вода, плещется во мне ощущение покоя и неги…

12

День 3-й

Пора наполнить мою греческую жизнь событиями. И я беру экскурсию: Олимп – Вергина – Дион.

И первое, что я сделала с самого утра, – опоздала на автобус. Догнать его помог… Гамлет. В смысле, водитель принимающей турфирмы по имени Гамлет (да, такие у них имена!). Мы летели по вихлястым горным дорогам, опасно обгоняя попутные машины, и я, сидя на переднем пассажирском, постоянно «давила на тормоз». Ух! Аж проснулась!

Несколько часов сонной тишины в автобусе, убаюканной еще больше голосом экскурсовода Дианы – и вот за окном рисуется Олимп.

13

Тот самый, о котором школьникам рассказывают на уроках истории и всемирной литературы. Именно сюда греки определили своих богов, грозных и прекрасных. Кстати, Олимп – это не одиноко стоящая гора, а целая гряда, тянущаяся почти на полсотни километров. Высота ее составляет около двух с половиной километров, ну, а туристические автобусы обычно взбираются примерно на километр ввысь. Впрочем, и этого вполне достаточно, чтобы понять, как дорога тебе жизнь. Серпантинные дороги узкие, часто совсем без ограждений, и когда на них встречаются две машины (или, что еще веселее, два автобуса), они долго примериваются друг к другу, чтобы благополучно разминуться.

14

Интересно, что в античное время на Олимп никто не поднимался – все боялись гнева грозного Зевса. И впервые этот страх презрел французский альпинист. Случилось это в 1913 году.

Пока экскурсовод Диана пересказывает прекрасный миф об Эросе и Психее, наш автобус производит совершенно невероятный акробатический трюк. Подъехав к самой пропасти (я сижу на втором этаже, на переднем месте, и как раз успеваю оценить всю живописную глубину ущелья), он разворачивается на крохотной площадке и дальше ползет по горной дороге… задним ходом.

– О, не обращайте внимания, – замечает между делом экскурсовод, – там, наверху просто очень узко, и мы не сможем развернуться. Так вот Психея и Эрос обрели друг друга после долгих и тяжелых испытаний. Кстати, Эрос – в переводе это «любовь», а «психи» – «душа». Любовь и душа неразделимы…

Автобус останавливается. Выдыхаю. Диана заканчивает свой рассказ, и мы ступаем, наконец, на Олимп. Воздух – чистый и звонкий. Вдали видна необозримая гладь моря и величественно высятся горные пики. Да, охотно верю: здесь жили боги… Потому что место действительно божественное…

15

17

Дальше направляемся в Дион. Древний город, посвященный самому Зевсу, был основан в VI веке до нашей эры, а в V веке (тоже до нашей эры) его практически уничтожило землетрясение. Впрочем, Дион существовал еще и в IX веке нашей эры, и был окончательно стерт с лица земли грязевым потоком, сошедшим с гор. Занимал город огромную территорию – порядка 2200 квадратных метров. При этом жило здесь всего несколько сот человек – представители самых знатных и богатых древнегреческих родов.

18

Именно в Дионе македонские цари приносили кровавые жертвы. Кровь ручьями текла по алтарю Зевса. Впрочем, пугаться не нужно. Человеческих жертв греки никогда не делали, в дни божественных празднеств туго приходилось лишь жертвенным животным – козам, поросятам и птицам.

Сейчас храм олимпийского Зевса – это обиталище цикад и кузнечиков. Величественное строение почти поглотила река. Археологи так и не смогли закончить здесь раскопки из-за постоянно прибывающей воды. Но ученые надеются, что когда-нибудь технологии позволят завершить начатое, и тогда, возможно, древняя святыня явит миру еще немало удивительных открытий.

19

20

Впрочем, сам по себе Дион раскопан достаточно хорошо. Святилище Деметры и Исиды, античный Одеон, римские термы с целыми кусками оригинальных мозаик, «дворец Диониса». Колонны, камни, остатки древней дороги, на которой даже просматривается колея от колесниц, – настоящая прогулка по античному городу.

21

22

23

24

25

27

28

29

А вот и первые платные туалеты, породившие поговорку «Деньги не пахнут». Интересно, что в день на посещение уборных женщинам выделяли 2 часа утром и 2 часа вечером. Вот он, мужской шовинизм в действии.

30

После Диона, уже здорово усталые и измученные жарой, мы отправляемся в Вергину. Это первая столица древней Македонии, которую, по легенде, основал Каран, и носил тогда город название Эгес. В 1977 году археологам удалось сделать в Вергине сенсационную находку. Они обнаружили гробницу Филиппа II, отца легендарного Александра Македонского. И захоронение не было разграбленным. Кроме того, была найдена могила жены Филиппа II Меды, которая после смерти мужа добровольно приняла яд, чтобы последовать в загробный мир вместе с супругом. И тут же был похоронен юный Александр IV, сын Александра Македонского.

Вообще смерть Филиппа II окутана тайной. Известно, что он был убит в результате заговора. Но чьего? Некоторые обвиняют в смерти отца самого Александра Македонского. И действительно, хроники говорят, что отношения между ними были крайне натянутыми – слишком похожи характерами были эти два грозных воителя. «Александр, Македония для тебя слишком мала, ищи себе другое царство», – сказал Филипп II десятилетнему сыну, когда тот смог оседлать норовистого жеребца, с которым не сумел справиться сам Филипп. И Александр последовал совету, завоевав огромные территории и затмив своей славой славу отца.

Интересно, что Филипп II был ростом всего 150 сантиметров, и его правая нога была существенно короче левой (об этом красноречиво свидетельствуют доспехи Филиппа, и, в частности, наколенники), но этот человек держал в страхе и повиновении огромные территории, да к тому же не был обделен и женским вниманием.

Сейчас в гробнице устроен музей, а сама она представляет собой довольно высокий холм.

31

Но, к сожалению, внутри фотографировать нельзя. Мы медленно движемся от стенда к стенду. В полумраке с витрин глядят искусно сделанные скульптурки, тускло поблескивает серебряная посуда, конская сбруя… А вот и золотой погребальный венец Филиппа II. Тончайшая веточка дуба с листочками и крохотными желудями. Несмотря на то, что украшение выглядит совсем ажурным, весит оно целых 800 граммов. Еще более восхитительное зрелище – венец, в котором на погребальный костер была отправлена Меда. На цветущей золотой веточке – множество золотых пчелок, собирающих нектар – как символ жизни…

Кстати, древние македоняне хоронили своих мертвых, сжигая их. Но погребальный костер пылал всего несколько минут – ровно столько, чтобы сгорели мягкие ткани. Затем останки усопшего собирали в специальный ящик. Эти сверкающие ларцы из золота и серебра с костями Филиппа, Александра и Меды и сейчас можно увидеть в гробнице…

Я задумчиво рассматриваю экспонаты и размышляю о судьбах давно умерших царей. Но жизнь прорастает тоненькими ростками даже на могилах. Две маленькие девчушки прямо возле царского надгробья хохочут и балуются друг с другом. Вот так. Их не пугает смерть. И пока не заботит Вечность…

После гробницы мы заглядываем в маленькую сувенирную лавочку. И моя коллекция бронзовых лошадок пополняется прекрасной копией древней скульптуры Буцефала, любимого коня Александра Македонского.

32

33

Наконец, погружаемся в автобус. Меня смывает усталость. Но день прожит не зря. Мой ежедневник постепенно наполняется впечатлениями, а завтра будет новый, неспешный и ласковый день у моря…

Продолжение следует…