В одном из недавних материалов автор размышлял о том, как без особых затрат привлечь в страну иностранных туристов с помощью диггерских маршрутов. Теперь настал час вспомнить о брате-«близнеце» диггинга – сталкинге.

Название этого вида туризма появилось от культового фильма-реквиема «Сталкер» бесподобного Андрея Тарковского. Там главный герой бродил по городу Исфару (Таджикистан), разрушенному землетрясением 1977 года. Молодые люди многих стран мира, впечатлившись апокалиптическими картинами ленты, постепенно оформили под брендом «сталкинг» новый вид развлечения: исследования заброшенных домов, заводов, городов-призраков, которых, и кроме чернобыльской Припяти, в мире немало. Постепенно культурологи выделили сталкинг в отдельный вид индустриального (городского) туризма. Далеко за примерами ходить не надо – даже под Минском хватает пустующих объектов. Автор был включен в группу юных сталкеров во главе с уже знакомым Никитой Г. и отправился на встречу с атмосферой заброшенного детского летнего лагеря, притаившегося в Смолевичском районе.

Зимний лес, через который лежал наш путь из Жодино к объекту с «мертвой» урбанистической эстетикой, лишь усиливал ощущение таинственности. Шапки снега, в изобилии повисшие на ветвях кустов и деревьев, создавали над головами Василия, Анны и Никиты сплошной белый свод, словно отделяющий землю от неба. Снег скрадывал звуки шагов путешественников, и лагерь, упрятанный от взгляда случайных пешеходов сплошной массой снега, выплывал из-за горизонта в полной тишине. Снаряжение сталкеров, в отличие от диггеров, очень простое – как у обыкновенного туриста-пешехода: ранец, сапоги с высокими голенищами, теплая зимняя одежда. И фонарик – без него никак, а вдруг придется куда проникнуть?

– Вообще чаще всего сталкеры ходят по промышленным объектам: особая атмосфера безлюдных, мрачных цехов, груд ржавого железа, остовов машин рождает ощущение царства смерти. И в нем ты – единственное живое существо. – Никита, очутившись в родной стихии, на диво красноречив. – Рождается своеобразное ощущение всевластия, непобедимости своей силы и возможностей: все кругом мертво, а я живой, значит – могу все! Но и объекты под открытым небом по-своему хороши. Хотя сейчас сам поймешь. Это место летнего отдыха – прям как вымерший санаторий в американском фильме «Тоннель смерти» 2005 года.

Вообще в странах ЕС, США и Канаде в различные заброшенные зоны уже давно организуют экскурсии любителей индустриальных пейзажей. Помните здания корабельного дока в недавнем блокбастере Гая Ричи «Шерлок Холмс», где сыщик и его коллега Ватсон разгромили строящееся судно? Это реальный объект XIX века, сейчас – музей под открытым небом. Никаких вложений не надо – знай создавай рекламу! Сталкеры, предпочитающие проникать в различные старые, желательно, заброшенные места самостоятельно, только и смотрят кругом в поисках табличек «Посторонним вход запрещен» и «Охраняемый объект». Огромное количество таких мест пустует. Но ведь и в пустынях добывают воду – почему бы не попробовать добавить эти места в набор объектов внутреннего туризма?

…Старая табличка «Детский оздоровительный лагерь «Чайка» с картой объекта напоминает, что встреча с неизведанным уже близко. Группа обходит главный вход – и проникает внутрь через дыру в сетчатом заборе. Взору открываются одноэтажные кирпичные корпуса – добротные, но давно пустующие, наглухо заколоченные снаружи. Здесь был жилой дом для маленьких отдыхающих, там – тоже. Рядом – корпус для умывания, разделенный на две части. Над раздельными входами надписи –«Для мальчиков», «Для девочек». Сквозь стекла окон, разрисованные морозными узорами, виден ряд умывальников. Когда-то тут с шумом плескалась детвора, а теперь царят тишина и приглушенные краски зимы.

Меж домов – немые свидетели былых детских радостей: горки, песочницы, качели-карусели под шапками снега. Они помнят ребячьи крики, топот маленьких ног, окрики воспитателей… Теперь же вся эта веселая атмосфера замерла в воздухе. Но не мороз сковал ее своими объятьями – запустение и одиночество ставших ненужными предметов сделали свое дело…

– А вон там была сцена, – рассказывает уже побывавший тут однажды Никита. – Половина скамеек поломана, стены «амфитеатра» разрисованы граффити и разными надписями. А ведь окраска, сделанная для детей, еще видна: это и есть одна из особенных опций сталкерства – прослеживать жизнь объектов до и после. Что тут было когда-то, что стало потом. Так рождаются дежа вю, разные смысловые картины. В общем, развлечение для людей с воображением.

– Есть у сталкерства особый «подвид» – постпаломничество! Это когда любители всего нового посещают десакрализованные культовые места, объекты религиозного почитания. Ведь забытые храмы – еще и исторический артефакт, уникальные памятники архитектуры, свидетели коренных основ мировоззрения. Здесь люди приходили из атеизма в религию, в советские времена – наоборот. Такая смесь фактов, отношений к ним, эмоций рождает особые переживания. Правда, адептов подобного туризма я не встречал, но за границей они есть. В Беларуси найдется что предложить таким людям – разрушенных церквей у нас много. Чем не резерв для внутреннего туризма? – рассказывает «теоретик» модных течений мирового туризма Никита.

Полет фантазии прерывает вид красного пожарного щита, ярко выделяющегося на блекло-сером фоне зимней природы. Дверцы раскрыты, инструменты для тушения огня давно отсутствуют. Рядом – каменные клумбы-чаши: весной-летом оттуда яркими язычками пламени вырывались цветы, а сейчас они покоятся под молочной пеленой снега.

Дверь одного из зданий открыта: грязные умывальники, над эмалью которых уже давно берет верх ржавчина, кирпич, проступающий из-под побелки… Запустение и отсутствие всего живого.

А нет: сквозь лаз, ведущий на чердак, слышны странные плескающие звуки. Все-таки что-то живое тут есть! Никита лезет наверх, и вскоре мы слышим его удивленный голос: «Летучие мыши!»

Вот и они, извечные свидетели путешествий сталкеров: эти летающие существа любят селиться там, где нет людей, и только туристы нового поколения порой тревожат их покой. Мыши разных размеров целыми гроздьями висят на карнизе, изредка трепеща крыльями. Их зеленые глаза немигающе смотрят на нас: не то с испугом, не то с интересом.

– Это что… В Южной Америке сталкеры, нашедшие затерянный храм инков, наткнулись на лежбище из сотен мышей, причем тех, что пьют кровь у животных. Сам этот факт сделает такой объект Меккой для туристов – нам бы что-нибудь похожее. Говорят, зараженная радиацией Припять стала прибежищем волков, сов, летучих мышей, которые в спокойной для себя атмосфере отсутствия человека вырастают до небывалых размеров. Двухголовый волк-оборотень – чем не легенда для будущей индустриальной тропы?

– А что это за необычное ощущение, когда соприкасаешься с заброшенными объектами? Трудно описать, но не почувствовать – еще труднее?

– На этот счет нам отвечает наука психогеография, изучающая точные законы и спецэффекты территориального окружения, оказывающие действие на эмоции и поведение индивида, –зачитывает Анна. – Основоположники психогеографии считают: городской ландшафт, с которым сталкиваются люди, навязывает определенный способ взаимодействия со средой. Основная техника исследований – «дрейф», переход через меняющуюся атмосферу, средство субъективного преображения городского пространства. Его целями могут быть отрешение от обычных мотивов для передвижения, исследование района, эмоциональная дезориентация участника. В общем, контрастный душ из ощущений, рождаемых разными местами нахождения.

P. S. С организацией сталкерских троп дело обстоит намного проще, чем с диггерскими маршрутами – пустующих предприятий и санаториев, заброшенных сараев и станций в стране тьма-тьмущая. Необходимо лишь увязать их между собой тематически и элементарно окультурить. Так, знаменитый Кировский завод в России давно имеет индустриальную тропу – как для сталкеров, так и для бизнесменов, желающих инвестировать в предприятия немалые средства. Вас удивляет такой «гостевой коктейль»? А россиян – уже нет, были бы прибыль и известность.