На авиационном сленге четыре девятки — это хорошая погода. Однако в один из дней, когда большая «тушка» (ТУ-154) прилетела из Западной Сибири с нефтяниками-вахтовиками на борту, в Гомеле была легкая метель — мряка, если продолжать листать сленговый словарь авиаторов. Но большинство пассажиров самолета спускались по трапу с непокрытыми головами: им ли бояться метели, когда в Ноябрьске, где несколько часов назад они проходили регистрацию на рейс, было минус двадцать.

В ожидании рейса

По случаю прилета нефтяников у здания аэровокзала выстроилась вереница автомобилей. Это приехали встречающие. До аэропорта сегодня можно добраться только на личном авто или такси. Нет регулярных авиарейсов, а значит, нет необходимости гонять туда-сюда общественный транспорт. Тех, кто здесь работает, привозит служебный автобус. Почему-то казалось, что он должен быть полупустым. Однако это не так. Как убедилась корреспондент газеты «Гомельская праўда», проехав в нем от центра города до самого аэровокзала, по мере приближения к месту назначения автобус заполняется народом под завязку.

В 2011 году аэропортовый комплекс был окончательно присоединен к Гомельскому филиалу предприятия «Белаэронавигация». Процесс шел поэтапно. Начало было положено в 2008-м. А финальный аккорд прозвучал в тот момент, когда из-за неразрешимых финансовых проблем компания «Гомельавиа» перестала существовать.

Но сам аэропорт жить не перестал. Главные службы, говорит начальник Гомельского филиала «Белаэронавигации» Павел Новоселов, остались на своих местах: сегодня на предприятии работает более 400 человек.

— Часто ли из Гомеля вылетают самолеты?

— В прошлом году было 498 вылетов. Рейсы в основном чартерные. Регулярный пока один: Гомель — Калининград. Его выполняет Национальная компания «Белавиа», и следует ожидать, что этим летом в Калининград можно будет летать не один раз в неделю, как раньше, а два.

— Слово «пока» в разговоре о регулярных рейсах обнадеживает…

— Мы действительно планируем расширить географию полетов и ведем переговоры с некоторыми российскими авиакомпаниями. Не хочется раньше времени раскрывать все карты, скажу лишь, что это перспектива уже этого года.

— Какие самолеты чаще всего появляются в небе над Гомелем?

— Ту-154 примерно 7-8 раз в месяц привозят нефтяников. Летом «боинги» прилетают, забирают детей и везут их по гуманитарной программе в Италию, Германию. «СиЭрДжи» канадские садятся — сотые, двухсотые. Один такой сегодня как раз и стоит на перроне. Прилетел из Санкт-Петербурга с россиянами на борту. Через неделю улетит обратно.

Питерский «сержик» одиноко стоял на перроне

Надо же… Всегда казалось, что перрон — принадлежность исключительно железнодорожного вокзала. Выходит, нет. Перрон — это та самая площадка, по которой автобус подвозит пассажиров к трапу самолета. По перрону воздушное судно и выруливает на взлетную полосу.

50-местный «сержик» мне чуть позже показал заместитель начальника Гомельского филиала «Белаэронавигации» Анатолий Кирсанов. Одинокий питерский борт благодаря небольшим габаритам выгодно подчеркивал строгие контуры гладкого перрона: вместе с ремонтом взлетки его недавняя реконструкция обошлась новым хозяевам в миллиарды рублей. Наследство им досталось проблемное: взлетную полосу, со слов нынешнего руководства предприятия, более 20 лет никто и не пытался ремонтировать. Так что за последние три года в модернизацию аэровокзального комплекса были инвестированы большие деньги.

А в сам аэровокзал, как здесь говорят, еще вкладывать и вкладывать. Он был построен по типовому проекту последних десятилетий прошлого века и предназначался только для внутренних рейсов. С тех пор многое изменилось. В самом начале 1990-х, после распада СССР, гомельский аэропорт получил статус международного. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. В частности, добавились пограничный, таможенный и фитосанитарный контроль. Заместитель начальника Гомельского филиала «Белаэронавигации» Анатолий Кирсанов — бывший летчик, командир АН-24, 28 лет провел за штурвалом самолета. С ним мы и поговорили о прошлом, настоящем и будущем неба над Гомелем.

Небо над Гомелем

— Пик работы аэропорта пришелся на 1980-е годы, когда авиабилет до Москвы стоил 18 рублей — 10% от зарплаты: она была в среднем 180 — 200. Сейчас, как ни крути, меньше чем за 120 долларов до российской столицы не долететь — сколько бы авиакомпаний ни пробовало, ни у одной дешевле не получается, — говорит Анатолий Кирсанов. — Будем зарабатывать по 1200 долларов — будут самолеты в Москву летать по три раза в день, как раньше.

— Это сколько такой зарплаты ждать! А сегодня как же — не полетят самолеты?

— Как мухи, конечно, не полетят. Не все сразу. Начинать нужно с малого — с единичных рейсов, а остальное приложится, если страна будет развиваться с такой динамикой, как сейчас. Взять хотя бы соседнюю Россию в пример. Сегодня там настолько выросло количество авиаперевозок, что самолеты приходится покупать за рубежом — своих не хватает. Да что техника — летный состав не успевает проходить подготовку. Поэтому идет речь о внесении в Воздушный кодекс изменений, позволяющих иностранным пилотам полеты выполнять.

— Ну, нам-то иностранные пилоты не нужны: свои неплохо справляются. И вот как раз о своих хотелось бы поподробнее — неужели компанию «Гомельавиа» никак нельзя было спасти?

— Рано или поздно приходит время, когда все начинает диктовать экономика. Самолеты, которые по 45 лет летали, хотя и эксплуатировались надежно, полностью исчерпали свой потенциал — и моральный, и физический. Весь парк нужно было кардинально менять. А что такое новая авиационная техника? Это огромные деньги. Но где их взять мелкой авиакомпании, такой как «Гомельавиа»? Заключить кредитный договор с банком? Но ведь любой кредит должен подтверждаться дальнейшей эффективностью использования заемных средств. А в ситуации, когда спрос на авиабилеты упал в десятки раз, об этом говорить не приходилось. Сегодня «Белавиа» вполне справляется со всеми объемами воздушных перевозок централизованно.

— Так вам не жаль, что нет больше в Гомеле своей авиакомпании? Неужели не хочется, чтобы свои самолеты летали?

— Категория, знаете ли, какая-то странная: хочется — не хочется. Да, хочется! Но давайте трезво смотреть на вещи. Появись сейчас самолеты — что с ними делать? Одной новой техникой ситуацию не спасти. Инвесторы частные нужны, такие как иностранные авиакомпании.

Авиакомпания и аэропорт — понятия разного порядка. Аэропорт — это наша территория, мы его обслуживаем. А авиакомпания — это воздушные суда, летный и технический персонал. Прилетели, сели — заплатили. Заправились — заплатили. Взлетели — заплатили. Во всем мире так. Аэропорты — это отдельные предприятия, которые самоокупаются за счет обслуживания авиакомпаний. И гомельский аэропорт в настоящее время представлен региональным филиалом «Белаэронавигации».

Единственный запасной

В обычные дни, когда нет никаких рейсов, гомельский аэропорт, как и весь окружающий пейзаж, выглядит сонным. Внутри аэровокзала тишина и обездвиженность: ни одного пассажира у стойки регистрации авиабилетов, никто не толкается возле авиакасс, и ни одного посетителя в кафе. Невольно вспоминаются лангольеры Стивена Кинга: что-то пугающее есть в этом безмолвии. Особенно для тех, кто помнит гомельский аэропорт совсем другим.

У стойки регистрации вместо пассажиров – табличка

Никто не толкается возле авиакасс

Ни одного посетителя в кафе

На самом деле ощущение, что жизнь где-то затаилась, — кажущееся. Она продолжается. Просто в новом для себя ритме.

Аэродром гомельского аэропорта, как выяснилось, единственный в нашей стране запасной. Именно в этом качестве Гомель в прошлом году 13 раз принимал воздушные суда. В основном это были самолеты «Белавиа», возвращавшиеся в Минск из Еревана, Турции, Израиля… И, как правило, из-за погодных условий они делали промежуточную посадку. Пассажиры таких рейсов во время вынужденной остановки должны находиться в особой зоне. В Гомеле она расположена на втором этаже аэровокзала. Ее также собираются модернизировать, чтобы привести в соответствие с необходимыми стандартами и создать пассажирам наиболее комфортные условия для отдыха.

Сектор, где находятся пассажиры во время вынужденной остановки, ждет своей модернизации

Анатолий Кирсанов рассказал об этом во время небольшой ознакомительной экскурсии по аэровокзальному комплексу, проведенной специально для «ГП». С гордостью показал рентгеновскую установку для проверки багажа в пункте досмотра пассажиров. Отметил, что это очень дорогое американское оборудование, и подчеркнул — абсолютно безопасное. Ни малейшей опасности для здоровья пассажиров и персонала.

Под крылом самолета о чем-то…

Группа обслуживания пассажиров находится на первом этаже аэровокзала. Елена Юркова — одна из ее сотрудниц. Это теперь. А раньше она была бортпроводницей, 26 лет провела в небе.

— Сегодня пассажир ушлый пошел: палец в рот не клади, чуть что — жалобы строчит. Среди ваших пассажиров много ли было скандалистов?

— Да не припомню что-то. Мне попадались хорошие пассажиры. А летать приходилось во все уголки Советского Союза: в Симферополь, Днепропетровск, Минводы, Сухуми, Свердловск, Челябинск, Мурманск… А когда аэропорт стал международным — это в году, наверное, 92-м, стали летать в Китай, Ирак, Таиланд, Арабские Эмираты…

— Это сколько ж лёту было до Китая?

— До аэропорта Тяньцзинь с посадкой в Иркутске часов за 12 добирались.

— Нелегко приходилось?

— Конечно. Это ведь и смена часовых поясов, и перемена климата. Спать не ляжешь — своего купе, как в поезде у проводников, нет: все время на ногах.

— А чем кормили на международных рейсах? Воспоминания моего далекого детства — аэрофлотские куры: жесткие и холодные. И еще леденцы. «Взлетные», по-моему. У вас-то меню, наверное, богаче было?

— Кормили пассажиров вполне достойно: рис — рыба, гречка — говядина… Лангет, помню, подавали, язык отварной, включая чай, кофе, холодные закуски… У нас был свой цех бортпитания. Каждая порция заворачивалась в фольгу, и получались такие касалетки. Все это мы потом разогревали.

— Стюардессы, как правило, замуж за летчиков выходят. Вы тоже не изменили традиции?

— Нет, мой муж никак не связан с авиацией.

— И отпускал в небо, не ругался? А то ведь спросят: где жена? Приходится отвечать — улетела!

— Я ведь, когда замуж выходила, не в библиотеке работала. И когда дочку родила — улетела, действительно, чуть ли не из роддома. Маме пришлось на пенсию уйти, чтобы мне помогать. А многие девочки-бортпроводницы после декретного отпуска в небо так и не вернулись. Мужья запретили…

— Да хорошо раньше было! — включился в разговор Анатолий Кирсанов. — Что бы сейчас ни говорили, было главное — мы летали! Только вот с перестройкой все наши полеты рухнули. Начали искать, где бы заработать, и зарабатывали, как могли. И вот он — отголосок прошлых лет, — сказал, показывая на ксерокопию газетной полосы, лежащую на столе. Там было фото с его погибшими товарищами — летчиками гомельского авиаотряда, работавшими в Шри-Ланке по контракту с небольшой частной авиакомпанией.

Два наших Ан-24 отправились туда в начале 1990-х. А в 98-м один из самолетов во время очередного рейса вдруг исчез с радаров. И лишь недавно, спустя 15 лет, стало известно, что он был сбит местным террористом — переносной ракетой, с плеча.

— Видите этого молодого человека, — осторожно прикоснулась к снимку Елена Юркова. — Он встречался с нашей стюардессой, хотел заработать денег на свадьбу…

Поле, летное поле

Продолжением экскурсии по аэровокзальному комплексу стало посещение VIP-зоны. Она — еще один штрих к иллюстрации будней гомельского аэропорта, который, несмотря на трудности, все же дер­жит курс на четыре девятки и сам делает погоду, стараясь оправдать статус международного. Аэропорту, который принимает самолеты с важными государственными персонами на борту, без такой зоны не обойтись. В ней все, что VIP-персонам нужно: красная ковровая дорожка, небольшая гостиная с мягкой мебелью и конференц-зал. На днях, кстати, здесь побывала российская правительственная делегация с вице-премьером Аркадием Дворковичем во главе. Россияне прилетали в нашу страну, чтобы обсудить перспективы создания совместных транснациональных корпораций.

VIP-пассажиры проходят в здание аэропорта по этой ковровой дорожке

Это сегодняшний день гомельского аэропорта. Его вчерашний — три отживших свой век «аннушки». Их можно увидеть на фоне ангаров, за границей летного поля вместе с маленьким «кукурузником». Один из Ан-24 планируется отдать городу, заменив им самолет-самоделку, который долгое время украшает Старый аэродром. Маленький Ан-2 раньше принадлежал МЧС. Вскоре он отправится в один из районов области — помогать сельскому хозяйству. Пока же наблюдает за тем, как на гомельский аэродром садятся, а потом взлетают другие самолеты.

Чаще всего это Ту-154, можно сказать, последние из могикан: на днях в Самаре с конвейера сошел последний такой самолет. Ну, а когда приземлился тот самый, прилетевший из Ноябрьска, и все пассажиры сошли по трапу на перрон, мы вместе с Анатолием Кирсановым поднялись на борт. Пилотов в кабине не оказалось — они спустились на землю вместе со всеми: все-таки больше трех часов в воздухе. Из членов экипажа в салоне остались только специалист по АиРЭО Максим и стюардесса Катя. Максим следит за работой авиационного и радиоэлектронного оборудования. Он и рассказал, что в Ноябрьске, когда они улетали, стоял мороз, и ярко светило солнце. Похвалил тамошнюю взлетку. Впрочем, в Гомеле, с его слов, взлетная полоса тоже хороша. А вот разговор с Катей о романтических особенностях профессии бортпроводницы пришлось прервать на самом интересном месте. Вернулся командир корабля, и экипажу нужно было готовиться ко взлету — остановка была короткой

Пассажиры Ту-154 ступили на родную землю с непокрытыми головами

Специалист по АиРЭО Максим и бортпроводница Катя

Обходя самолет, чтобы проводить его, стоя на перроне, не удержалась и провела рукой по холодному металлу крыла. Надо же — еще несколько часов назад этот борт был в Западной Сибири, а через каких-то двадцать пять минут сядет в минском аэропорту.

На земле между тем работа шла своим чередом — самолет заправлялся перед взлетом, а внушительных размеров техника чистила летное поле.

— Такой мощной снегоочистительной машины в Гомеле нет ни у одной другой службы, — сказал Анатолий Кирсанов.

Самолет тем временем заправили, и он, вырулив по перрону на взлетную полосу, оторвался от земли, поднялся в воздух и скрылся в облаках вместе с надписью «Бел­авиа» на фюзеляже. Аэропорт вновь притих, и стало грустно. Почему люди не летают? Почему люди не летают так, как птицы?

Лара Навменова

Фото автора