Знакомство с хамерами продолжилось на следующий день, после ночлега в отеле Buchka в маленьком городке Турми. Когда ночлежкам будут присваивать звездную категорию, этому «отелю», видимо, присвоят статус минус 50 звезд.

Мне досталась комната два на два метра, в которой стоял топчан, застеленный постельным бельем неизвестной свежести и затасканным стеганым одеялом. На бетонном полу медленно ползал, видимо, в поисках еды, прозрачный, как призрак, скорпион.

Я не убивал его, честное слово. Я позвал товарища, чтобы тот посмотрел на зверя, так вот товарищ его и убил. Душ (не в каждой комнате) представлял  собой торчащую из стены изогнутую трубу, из которой тонкой струйкой лилась  холодная вода, стекая в небольшое отверстие в полу. Но после пыльных дорог, после посещения хамеров отсутствие горячей воды не могло отбить желание отмыть свое уже начинавшее бунтовать тело. Пыль была везде: на одежде, на обуви, в носу, во рту, в глазах, в волосах. После пятого холодного намыливания  борьба с пылью, наконец, закончилась ее поражением. Но тут предупредили, что через пару часов отключат электричество. Все бросились заряжать фотокамеры, телефоны и ноутбуки, в результате чего слабые электросети, не выдержав нагрузки, вырубились немедленно. Дворик ночлежки погрузился в темноту, кто-то пошел искать рубильник. Вообще-то заряжать телефон в этих краях  бессмысленно, потому что тут не работает ни один оператор. Отключили телефоны от зарядки – появился свет. Стало легче. Решили поужинать. Из съедобной и с виду безопасной еды в «ресторане» были только макароны с томатным соусом. Но у нас еще оставались «союзники»: немного виски, благодаря которому становилось не так печально, и полумрак, который не позволил разглядеть, как моют посуду. Это мы увидели утром и, отказавшись от завтрака, поехали дальше.

Перед дорогой мы зашли на местный рынок в надежде купить каких- нибудь фруктов.

На рынке хамеры продавали множество нужных и ненужных вещей или же обменивали их. Здесь можно было купить те самые стульчики баркуты, на которых сидят хамеры, какие-то палочки, дубинки, фигурки языческих богов, выделанные козьи шкуры, дикий мед в тыквенных калабасах, кофейную кожуру, стебли сахарного тростника, сосуды из вяленой кожи, ступы из черного дерева и многое-многое другое, предназначение которого я так и не узнал. Ко мне подошла девочка лет шести: «Мистер, мистер, пожалуйста, купите мне обувь», - попросила она на старательном английском.

Сердце мое сжалось. «Вот он - момент истины!» – подумал я, готовый в следующую минуту схватить девочку в охапку, нести ее в ближайший магазин, там одеть-обуть и тем самым осчастливить. Только смотрела она на меня не глазами девочки-подростка. Ее взгляд словно испытывал меня. Только на что? На щедрость? На милосердие? На жалость? Или, может быть, на дурость и доверчивость? Турми – это все же какой - никакой город, а хамеры, насколько мне известно,  в отличие от иных эфиопских племен, ведут себя достойно и никогда ничего не просят. Девочка явно была не из племени, на это указывали ее прическа, одежда и остатки педикюра на босых и грязных пальцах ног. «Мистер, мистер, пожалуйста, купите мне обувь», – не унималась она, неотступно следуя за мной по рынку. Осмотревшись вокруг, я заметил, что за нами наблюдают другие маленькие горожане. Для них это была настоящая игра под названием «Кто разведет фаранжи на шузы». Дело не в том, что у них нет обуви – они ее просто не носят. Но если кто-то из белых, поддавшись на уговоры, все же купит им в ближайшей лавочке сандалии или ботинки, то они сразу же после завершения этого гуманного акта будут сданы за деньги обратно продавцу (естественно, с учетом его интересов). «Такой вот заработок», - разъяснил мне ситуацию Дэвид.  «Мистер, мистер, пожалуйста, купите мне обувь», - девочка не отставала. Но теперь я уже явно видел искорки озорства в ее глазах и хвастливые взгляды в сторону ее компании  - сейчас, мол, дожму фаранжи. Я присел на корточки, чтобы лучше разглядеть ее (а вдруг это  переодетый Ангел, присланный Создателем), взял за ладошку и сказал: «Малыш, я не буду покупать тебе шузы, но я дам тебе немного денег, на которые ты сама сможешь это сделать. А я только посмотрю, куда ты пойдешь после того, как получишь их». Девчонка взяла деньги, взвизгнула от радости и, забыв даже поблагодарить,  как ветер понеслась в сторону, противоположную торговым лавкам. «Наверное, она все-таки Ангел», - подумал я.

Сели в машину, поехали за город. Там, в русле пересохшей реки, собрались несколько десятков женщин из племен хамеров. Солнце жгло нещадно. Женщины помоложе исполняли ритуальные танцы, при этом выдувая из вувузел уже знакомые какофонические звуки. Те же, кто постарше, сидели в тени небольших деревьев буша и устало смотрели, казалось, в никуда.

У некоторых на головах были пляжные козырьки: кто-то из фаранжи  привез. Периодически к танцующим подходили мужчины хамеры, что-то говорили и тут же уходили обратно. Все ждали начала церемонии, на которую нас «пригласили» опять-таки за небольшую плату. Время, казалось, остановилось. На верхушках нескольких высоких деревьев неподвижно сидели стервятники и тоже чего-то ждали.

Услышав, наконец, какой-то сигнал, женщины двинулись по грунтовой дороге в сторону буша. Мы последовали за ними. Интересно, что на нас никто из них почти не обращал внимания.

Женщины шли по дороге, усеянной мелкими камнями:  кто босиком, кто в самодельных сандалиях, сделанных либо из кожи, либо из автомобильных покрышек. У многих на спинах виднелись кровоточащие раны. Такие же, как  я видел в хамерской деревне. Причем было видно, что на старые, но еще незажившие раны, нанесены свежие. У некоторых женщин на спинах был настоящий панцирь из зарубцевавшихся шрамов.

Хамеры свернули по тропе в буш, мы последовали за ними. Метров через 150 вышли на опушку, где и должно было состояться действо, ради которого мы и проделали этот путь. Несколько десятков быков в середине поляны, плотно прижавшись друг к другу, исподлобья поглядывали на окружающих их хамеров. Иногда жалобно мычали, словно скулили.  Вокруг стада  и по краям поляны прогуливались вооруженные автоматами Калашникова воины. Беспокоило то, что некоторые из них имели вид конченых наркоманов, которых одели в тряпье и раскрасили им лица. Женщины, не переставая, танцевали тот же безумный танец. Казалось, все, что происходит, не имеет никакого смысла, это просто какая-то тусовка людей и быков.

На самом же деле мы присутствовали на одном из самых значимых событий в культурной жизни хамеров и некоторых других народностей южной Эфиопии.

Постепенно хаотичное движение прекратилось.

Мальчишку лет двенадцати посадили на козьи шкуры и плотным кольцом окружили взрослые мужчины. Белых людей к этому  таинству не допускали. Если честно, я даже не помню, каким образом мне все же удалось увидеть часть того, что происходило внутри этого таинственного круга. Мальчишка с ошарашенным видом сидел в плотном окружении взрослых сородичей и, казалось, ничего уже не соображал. Не исключено, что перед  инициацией ему дали какое-то снадобье.

В то время, когда одни поддерживали его под руки, чтобы он не завалился набок, другие производили какие-то действия с деревянным предметом, имитирующим фаллос. Они надевали на него  какие-то круги,  оборачивали листьями растений, посыпали неизвестной смесью трав. Инициация у хамеров – это один из этапов процесса полового воспитания. После такого обряда, которому подвергаются все молодые люди племени, мальчик готов стать мужчиной.

Но пройдет еще немало времени до того, когда он станет воином и пожелает создать семью. И тут снова племя будет испытывать его.

Хамеры все же заметили, что я наблюдаю за таинством инициации и не совсем деликатно вытолкнули меня из круга.

Я огляделся: прижавшись друг к другу плечами, женщины племени стояли плотной стеной, пели, раскачиваясь в такт своему  боевому маршу, и дудели  в вувузелы.  Автоматчики сидели в тени и блаженно улыбались. В центре бычьего  стада стоял абсолютно голый молодой мужчина  в ожидании, когда его соплеменники поставят в ряд быков, через которых ему предстояло прыгать. Прыжки через быков, а, если точнее, бег по их спинам -  это не забава, это уходящее в глубь веков испытание для мужчин. Горе тому, кто не пройдет его. Это позор для всей семьи.  В тот день двоим молодым людям предстояло продемонстрировать свою ловкость.

Первый из них был похож на вождя того племени, где мы были накануне: такая же прическа на половине головы, те же черты лица - не исключено, что его сын. Пятерых быков выстроили боками друг к другу, при этом  держа их с одной стороны за хвосты, а с другой - за рога. Испытуемый мужчина разбежался и запрыгнул на спину первого быка. Балансируя, он  пробежал по спинам остальных животных и спрыгнул вниз. В это время все молча наблюдали за ним. Даже женщины перестали дудеть в свои дурацкие дудки. Молодой человек развернулся и снова запрыгнул на бычью спину, только уже с другой стороны. А потом еще и еще раз.  После четвертого благополучного «пробега» раздались  восторженные возгласы, снова  зазвучали вувузелы. На молодого человека тут же надели церемониальную накидку из козьей шкуры, таким образом давая понять, что он с этого момента уже взрослый и ему негоже ходить нагишом.

Но вместе с накидкой старейшины вручили парню хлыст, с которым он направился в сторону женщин. За ним последовали другие мужчины, тоже с хлыстами. Женщины их ждали. Видимо, доведя себя до крайней степени возбуждения многочасовым танцем, одурев от звуков вувузел, они пошли навстречу мужчинам, которые начали хлестать их гибкими прутами по обнаженным спинам.

После каждого такого удара на спинах  оставался рубец или даже кровавый след, но женщинам это очень нравилось. Иначе как объяснить, что во время этой «порки» у них сияли лица, горели глаза, и даже насильно отогнать их от мужчин было бы, кажется, непросто.

Тем временем второй мужчина готовился к испытанию. Если первый был похож на хамеров из племени, то второй производил совершенно иное впечатление.  У него было очень интеллигентное лицо, думающие глаза, добрый взгляд и, что особо бросалось в глаза,  тонкие пальцы пианиста. Высокий и стройный, постарше своего предшественника, он тоже стоял посреди мычащих быков, без одежды, словно новорожденный, собирающийся появиться на свет.

 

 

И снова соплеменники ловили быков и ставили их в ряд. И снова молодой человек четырежды пробегал по их спинам. И снова его облачали в накидку из козьей шкуры, и под возгласы одобрения он хлестал прутом по спинам женщин своего племени. От эмоционального напряжения начинала тяжелеть голова, мне уже хотелось поскорее сесть в джип, закрыть окна, чтобы не слышать  больше никаких звуков, не дышать воздухом, пропитанным неизвестными мне запахами, и попытаться разложить в бунтующей голове увиденное.

Вскоре церемония закончилась. Мы сели в машину и поехали дальше, на юг. Подступающие сумерки окутали дорогу. Ограниченная видимость и множество ям  на грунтовке не позволяли ехать быстрее 30 км/час. Опустела последняя бутылка виски. Очень хотелось принять душ, чтобы смыть с себя пыль, грязь, посторонние запахи, казалось, прилипшие к телу, и  усталость. Когда уже совсем стемнело, свет фар джипа уперся в ворота гостиницы, где нас ожидал приют.

       .... продолжение следует....