Прогулочный катер возвращался на берег.   В лучах заходящего солнца на вершине марсельского собора сияла фигура Девы Марии с младенцем....
   Кажется,  на этом месте Синдбад прошлый раз  закончил рассказ о Марселе.  И снова заговорил о Провансе.

  Вечерело. Синдбад  выехал из Марселя и по скоростной магистрали направился в сторону Авиньона. Слева от дороги  утопало в розовом мареве Средиземное море....

....на пологих долинах стали появляться лавандовые поля и оливковые рощи, селекционные виноградники и фруктовые сады.

Залитые теплым светом вечернего солнца, они напоминали морские заливы с причудливыми островами. В воздухе пахло миндалем, медом и созревающим виноградом.

Впереди уже просматривалось так называемое «заальпье» – небольшие, но  все-таки горы. Альпийские горные массивы простираются несколько севернее. От Ниццы  они поднимаются вверх к Швейцарии, а здесь, у побережья Средиземного моря,  они только начинаются.

Невысокие, около трехсот метров над уровнем моря, горы окружают скоростную трассу с обеих сторон. На некоторых вершинах построены храмы. На скалистых склонах растут вечнозеленые пихты и ели. Легкий ветер колышет их зеленые лапы, и оттого кажется, что земля дышит.
Синдбад много слышал о Провансе. Каждый, кто побывал там хоть однажды, утверждал, что Прованс самобытен и неповторим. Любая попытка рассказывать о нем просто-напросто превращается в восторженное объяснение в любви, потому что все, о чем бы ни зашла речь, достойно по крайней мере восхищения. И, наверное, дело тут не только в природных красотах и богатствах.  Дело в людях.

Жители Прованса издавна считают себя наследниками античной мудрости, каждый из них  философ и непревзойденный кулинар.

Они прекрасно знают историю своего рода и гордятся ею. Они трепетно чтут прованские традиции и бережно хранят свое культурное наследие.  Именно отсюда, из прованского Средневековья, дошли до нас легенды о славных рыцарях, о трубадурах, о куртуазном отношении к дамам, да и правила современного этикета  рождены именно на прованской земле.
     Проехав почти полторы сотни километров от Марселя,  Синдбад добрался  до  Шато Ренара, небольшого городка– пригорода Авиньона.

Здесь Синдбада ожидал его друг Жерар, который и предложил Мореходу остановиться в его доме.
Дом Жерара построен строго в провансальском стиле.

Этот стиль проявляется во всем: в самой архитектуре, в гармонии палисадников и внутренних двориков, в разнообразии клумб и цветов.

Фасад дома и стены высокого забора увиты диким виноградом и спутавшимся плющом.

Сам же дом несколько похож на средневековый замок: очень высокие потолки с массивными люстрами; гобелены с мифическими сюжетами на терракотовых стенах; старинные  вазы на широких столах; огромный камин с мозаичными изразцами и ведущая на второй этаж широкая  лестница с фигурными балясинами.

В уютном дворике – небольшой фонтан, беседка, бассейн и место для стоянки машин.

У забора аккуратно сложены дрова для растопки камина. На них – рыжая пятнистая кошка щурила глаза и грелась на теплом  солнце.

Особое внимание   у большинства провансальцев уделено кухне. У французов принято: кухонь  должно быть по меньшей мере две. У Жерара их три. Зимняя, летняя и еще одна во дворе – это для барбекю.

Летняя кухня – это  пристройка к дому, сделанная из стекла и алюминиевого профиля. Посредине  кухни – большой и длинный обеденный стол, накрытый тончайшей батистовой скатертью  с ручной вышивкой. Стулья с высокими спинками. На столе изящный букет цветов. На одном стеклянном  стеллаже у стены великолепная коллекция фаянсовой столовой посуды, на другом – интереснейшие экземпляры природных минералов и палеонтологических находок, собранных хозяином дома.

Корзина для кошки, коврик для собаки – всему нашлось место.

В комнатах простая, но очень добротная мебель, обработанная воском и  украшенная коваными декорами. Мебель, скорее всего, не серийная , а изготовленная  под заказ в маленьких ремесленных мастерских, которых в Провансе немало.
На ужин Синдбада в тот вечер угощали нежнейшей  отварной  рыбой с тушеными овощами и салатом «Нисуаз». Друзья пили розовое сухое вино и до полуночи вели неторопливую беседу.
Утром яркий солнечный свет, пробившись  сквозь закрытые ставни, известил о приходе нового дня. Несмотря на осеннюю пору, день обещал быть теплым и солнечным.
Синдбад отправился гулять по Шато Ренар.

Недавно в городе подрезали платаны и деревья вдоль дорог приняли какие-то мифические очертания – первый признак того, что городок готовился к зиме.

Никому не известно, какой она будет, но готовиться к ней надо. Зимой в Провансе часто дует ветер мистраль. Его даже называют хозяином этой провинции. В Провансе знают коварство этого ветра, и поэтому некоторые дома глухой стеной обращены к морю. Шутники рассказывают, что мистраль может отрывать у ослов хвосты и даже уши, а прогуливающихся одиноких старушек, может сбрасывать в придорожные канавы. Это, конечно, шутки, но иногда скорость ветра достигает более ста двадцати километров в час. Вот тогда  мистраль леденит душу и сводит с ума своими  неистовыми порывами. Но провансальцы давно привыкли к мистралю и с готовностью, особенно в дни его особой  свирепости, несколько дней проводят дома. Но пока ни о каком мистрале не шло и речи, легкий теплый ветерок лишь слегка шевелил выцветшие за лето флаги и транспаранты.
В тот день в Шато Ренаре проходила еженедельная ярмарка, и, что совершенно естественно, почти все горожане вышли на улицы.

В воздухе пахло лавандой. Повсюду продавали букетики этой волшебной  сиреневой травы, которая, как говорят, изгоняет из дома нечистую силу. Лаванда в зимнюю пору синяя, в летнюю – красная, а неземная красота полей,на которых она цветет, поражает воображение любого человека.
Здесь, на ярмарке, можно было продегустировать вино, привезенное на продажу из разных регионов провинции, купить сыр, изготовленный в маленьких крестьянских сыроварнях, где ни о каких биологических добавках ничего не известно, или купить свежую морскую рыбу, выловленную сегодняшним утром. Горожане неторопливо ходили вдоль прилавков, обмениваясь новостями и поцелуями.

 

Синдбад же направились к замку Шато Ренар, который можно было разглядеть с любой точки города.

Замок находится на вершине зеленого холма, а две его высокие башни, кажется, поддерживают синее, немного облачное небо. Конечно же, то, что осталось от замка, можно смело назвать руинами, но эти руины отражают настоящие и реальные  страницы истории.

Замок был разрушен не бесчинствующими вандалами и не по приказу случайных правителей, он разрушался временем, которое беспощадно ко всему. Когда Синдбад бродил по остаткам крепостных стен или поднимался на башни, он  думал, что не так много средств понадобилось бы муниципалитету, чтобы отреставрировать замок, но тогда он станет совсем иным. Из него уйдет дух того времени, которым он наполнен сегодня.

Синдбад Мореход зашел  в маленький музей замка, где бережно хранятся  доспехи рыцарей, защищавших в разные времена Шато Ренар от набегов неприятелей. Среди экспонатов музея находится амуниция лучников и оружие простых крестьян, которые не только работали на земле, но и отважно защищали город в случае необходимости.  Тут же представлен и макет древнего города.

Здесь Синдбад познакомился с  Винцентом Фурье, смотрителем замка. Вот с кого надо писать портрет истинного провансальца: высокий, с красиво остриженной седой бородой, с удивительно добрыми и умными глазами и, ко всему прочему, в широкополой  ковбойской шляпе.

 Месье Фурье очень подробно и очень интересно рассказывал посетителям  об истории замка и окрестностях Шато Ренар.

Следующее утро было ненастным, и серые облака нависли над городом почти до самой земли. Тем не менее, Жерар пригласил Синдбада поехать в долину Кулон, где находятся интереснейшие исторические памятники. По дороге он рассказывал об истории провинции в Средние века, о многочисленных нескончаемых войнах, об известных людях, прославивших Прованс,  и о развитии культуры в те далекие времена.  Наиболее уважительно он говорил о великом прованском поэте  Фредерике Мистрале. Мистраль так любил Прованс, что даже взял себе псевдонимом название ветра, который дует в этих широтах. Он писал стихи только на прованском языке, тогда когда даже говорить на нем было смертельно опасно. Ему удалось возродить язык трубадуров и создать  своеобразный жанр  поэзии. Творчество Мистраля отражало реальную жизнь Прованса, поэтому  провансальцы очень любят его лирические стихи. В небольших городах, на тихих улочках, карабкающихся, как правило, в гору, или на площадях они устанавливают на отполированных временем камнях медные доски со строками его стихов.  Жерар рассказал, что благодаря стараниям таких людей, как Мистраль, многие из бедных людей могли получить достаточно хорошее образование. Некоторые из них   уходили на север страны преподавать математику, французский язык и даже латынь. Существовали даже специальные рынки преподавателей.
Мы ехали по горной дороге и справа над зеленой долиной увидели, как, словно цепляясь за белые скалы, поднимаются по крутому склону каменные домики небольшого, но очень живописного городка Горд.

Издалека видна средневековая, хорошо сохранившаяся крепость, со своеобразными террасами и бойницами, известная еще с XII века.

Горд построен, впрочем, как и многие другие города этой местности, из прессованного известняка, который пластами залегает в окрестных горах. Много веков назад жители Прованса начали использовать его в качестве строительного материала. Каменные  пластины без всякого связующего раствора они укладывали друг на друга несколькими  слоями, сооружая древние постройки.

Главная городская площадь – самое высокое место в городе. На ней расположились несколько небольших уютных ресторанов и сувенирных магазинов.

Продают в них все, что так или иначе связано с традициями Прованса и непосредственно самого Горда: куклы, оригинального покроя и расцветок стеганые одеяла и покрывала, керамику и фарфор, сувениры в виде цикад с вмонтированными в них звуковыми стрекочущими устройствами, деревянные статуэтки, старые предметы утвари и, конечно же, лаванду во всем ее разнообразии. Здесь же можно купить и предметы особой  гордости коробейников Прованса – игрушечные модели городов, которые состоят из сотен элементов. Мостовые, здания, замки и крепости, люди и даже животные в этих коллекциях искусно сделаны из затвердевшего эластичного пластика и продаются по отдельности. Жители Прованса любят этот вид коллекционирования и даже соревнуются друг с другом в составлении картинок из городской жизни.
Серое осеннее небо, нависшее над городом ненастным покрывалом, время от времени проливалось дождем, от которого, волей-неволей хотелось спрятаться в какой-нибудь торговой лавочке. В одной из них среди множества сувениров  продавалась прекрасная коллекция кукол, сделанная руками  прованских художников.  Эти куклы, словно в микромире, отражали прошлую жизнь провансальцев. Среди кукол были  повара,  дровосеки,  молочницы,  пекари, местный раввин, просто жители провинции  и даже муниципальный судья.

Но главное, что объединяло этих кукол, это их лица. Такие же живые и порою лукавые, как у настоящих горожан, разве что одежды другие. Куклы  стоили недешево, поэтому Синдбад попросил у хозяйки магазина разрешение их сфотографировать. Она улыбнулась: «Конечно, месье, вы можете фотографировать кукол на моей витрине, хотя я обычно никому не разрешаю делать этого». В качестве благодарности Синдбад, конечно же, купил в этой лавке небольшой глиняный сувенир – маленький белый домик с черепичной крышей и надписью на фасаде  « Mairia ». Его знания французского языка не хватило,  чтобы прочесть в этом буквенном сочетании слово «мэрия». Ему показалось, что на нем написано имя его дочери,  и он тут же назвал его Домиком для Марии.
Синдбад Мореход еще немного погулял по узким улочкам города, зашел в музей Васарели – венгерского художника, влюбленного в Горд. В городе было тихо и спокойно, как, впрочем, и во многих других городах  в Провансе, ведь  слово «провансальский» ассоциируется с неторопливым и созерцательным движением по жизни; хотя кажущиеся спокойными и беззаботными провансальцы на самом деле очень пылки и жизнерадостны.

Возвращаясь, Синдбад  проходил еще раз мимо лавочки, в которой он купил домик для Марии. Через неприкрытую дверь он услышал, как хозяйка разговаривает с очередным посетителем: «...конечно, месье, вы можете фотографировать кукол на моей витрине, хотя я обычно никому не разрешаю делать этого». Синдбад улыбнулся.
Из Горда они поехали   в аббатство Сенанк. По пути же  заехали в этническую деревню Бори, в которой сохранились жилища древних людей. Эти хижины из сухих и спрессованных пластов известняка могут быть разной  формы, но неизменно имеют только одно окно и одну дверь.

Так здесь строили свои дома люди еще со времен неолита. В Провансе считается очень престижным иметь дом, построенный из этих стройматериалов, причем чем старше известняковые пласты, тем дороже они стоят.
А в низине, совсем недалеко от деревни, защищенное от ветров горами, в окружении зеленых лесов расположено аббатство Сенанк.

Монастырь, высокую колокольню и строгий аскетичный дворик окружают виноградники и  сады, в которых монахи выращивают  редкие сорта олив. Аббатство было основано в XI веке и до сих пор является одним из самых значимых в движении цистерцианцев. Жерар остановил машину на одном из витков серпантина горной дороги для того, чтобы сверху было удобнее рассмотреть эту обитель, а также , чтобы лишний раз не беспокоить монахов, которые вдали от мирской суеты и соблазнов предаются  трудам праведным и молитвам.

После посещения аббатства друзья поехали в чудный горный городок, полный природных чудес и удивительных  открытий – Фонтан де Воклюз.

Есть места на земле, где хочется писать стихи. 

Прованский  Фонтан де Воклюз – одно из них. Сюда в XIV веке Франческо Петрарка приезжал по приглашению местного епископа и жил в маленьком домике на берегу реки Сорг. Она берет начало из подземного источника, из русла неведомой подводной реки, и несет свои изумрудные воды вниз со склонов гор, иногда задерживаясь на каменных порогах и даже образуя небольшие водопады.

Несколько лет провел здесь великий поэт в уединении, создавая изысканные сонеты для своей возлюбленной Лауры. Таковы, опять-таки странности любви. Лаура, как считают некоторые историки, была женой уважаемого сеньора и матерью одиннадцати детей, и ни о каких амурных приключениях в те времена не могло быть и речи. Но случайная встреча с ней  в авиньонской церкви Святой Клары так вдохновила поэта, что все, написанное им, он посвящал только ей, единственной, чем навечно вписал их имена в историю. Многие люди, приезжающие в эти места, так же, как Петрарка, ищут здесь уединения. Они верят, что среди руин старого замка, который, словно зацепившись за утес, парит над бурлящей рекой, до сих пор бродит тень великого поэта.

В тот же день Синдбад  успел съездить и в  крепость Ле Бо Де Прованс. Уже знакомой дорогой он выехал в сторону Авиньона, а оттуда свернул на шоссе, ведущее на юг. Ехал около часа. Оставив машину на стоянке у подножия высокой скалистой горы недалеко от красивого храма Королевы Жанны, он поднялся вверх  по узкой улочке.

Некоторые дома, казалось, были замурованы в горную породу, а некоторые из них приводили в некоторое оцепенение своей заброшенностью. По всему чувствовалось, как много тайн и трагедий скрыто временем в этом каменном городе. Некогда на этой скалистой гряде длиною почти 900 метров располагалась резиденция одного из самых изысканных родов княжеского двора и столица трубадуров.

Здесь обсуждались и устанавливались законы рыцарства и галантности, а сеньоры Де Бо претендовали на происхождение от библейского царя волхвов Валтассара, отказываясь подчиняться верховной власти.

Против них даже объединялись Папа Римский, правитель Прованса и король Франции.

 

Продолжение следует....