Говорят, что подлетая к Манаусу, в иллюминаторы можно рассмотреть панораму сельвы Амазонки. Именно панораму - иначе не назовешь эту гигантскую вышивку изумрудными нитями джунглей на территории в тысячи километров, «насколько глаз видит». Зеленое полотно лесов прорезано Амазонкой и тысячами ее притоков разной силы и цвета разного. Их серые, голубые, зеленые, а порой даже желтые воды составляют самую полноводную и величественную водную артерию планеты. Скажу честно (иначе смысл рассказа теряется), что все это я видел по каналу Discovery, потому так смело и утверждаю. А самолет, на котором я прилетел в Манаус, приземлился в столице бразильского штата Амазония уже после того, как зашло солнце, и над рекой я пролетал в кромешной тьме. Но так называемую «свадьбу рек» я все же увидел воочию. Правда, несколько позже. Недалеко от города темноводная, богатая минералами река Риу-Негру сливается с желтоводной Солимоис, текущей из Перу, и вместе, составляя уже Амазонку, они текут, не перемешивая воды, несколько километров. Но коль увидел я это место не сразу, то и расскажу о нем несколько позже.
В Манаусе было жарко. Так жарко, что некоторые заботливые мамаши забирали у своих детей зонтики от солнца ))).
Даже вечером градусник фиксировал 42 градуса при практически стопроцентной влажности. Эту часть земного шара называют «легкими планеты». Но видимо оттого, что здесь вырабатывается слишком много кислорода, дышать европейцу в этих широтах если и не тяжело, то уж очень непривычно. Манаус – если не знать, что он с трех сторон окружен непроходимыми на десятки тысяч километров джунглями – очень похож на среднестатистический португальский провинциальный городок со своей культурой и устоявшимися традициями.
Кривоватые улочки, мощенные булыжником мостовые, ремесленники-кустари, повсюду предлагающие свой незатейливый товар, и, как одна из основных достопримечательностей, след былой роскоши - здание Оперы или, как его здесь называют, театр «Амазонас», построенное в 1896 году.
Все его богатое убранство привезено из Европы. Тогда такую роскошь можно было себе позволить: во время каучукового бума денег здесь водилось предостаточно. Именно потому в те времена для порталов театра из Италии был привезен мрамор, в Англии выковали массивные железные лестницы, из Венеции прибыли люстры из муранского стекла, а из Франции – эльзасский шифер для крыши.
Город стоит на реке Риу-Негру, река судоходна, интенсивно работают грузовой и пассажирский порты.
Пассажиров здесь перевозят двухпалубные пароходики, с виду напоминающие суда времен Марка Твена.
Прямо на воде, на понтонных платформах, стоят заправочные станции для многочисленных катеров, лодок и кораблей.
В отеле я зашел в бар выпить чашку кофе. На большой плазменной панели шел концерт моих любимых музыкантов: пианиста и композитора Антонио Карлоса Жобима и саксофониста Стана Гетца; пела, конечно же, несравненная и очаровательная Аструд Жильберто. Когда в 50-х годах прошлого века эти музыканты популяризировали босанову, в мир музыки хлынул свежий поток замечательных мелодий и прекрасных аранжировок.
Но о музыке Бразилии можно говорить бесконечно, лучше ее просто слушать (http://www.youtube.com/watch?v=p5Z11obllEQ&feature=related). Я подошел к бармену, который колдовал над каким-то коктейлем у стойки:
– Дружище, – попросил его я. – Не согласишься ли ты продать мне диск с этим концертом? Дело в том, что в тех краях, где я живу, такого не купишь.
– Я бы рад, – ответил бармен. – Но это невозможно: диск – собственность отеля, он не продается.
Тут я услышал рядом голос человека, который на чистом русском языке, обращаясь ко мне, говорил:
– Я уже просил его о том же – бесполезно, они не торгуют чужим имуществом. И виски не разбавляют. А тебе тоже нравится эта музыка?
– Конечно, она божественна, – ответил я и посмотрел на собеседника. Каково же было мое удивление, когда я узнал в нем известного российского космонавта. Вот так встреча, подумал я!… Это же надо было такому случиться, чтобы встретить кумира своего детства на другом полушарии планеты в маленьком провинциальном городке, затерянном в амазонских лесах.
Надо сказать, что у нас, мальчишек 60-х годов прошлого века, особое отношение к космонавтам – они действительно были и остаются для нас героями и кумирами, и их звания Героев Советского Союза не имеют никакого отношения к идеологической пропаганде того времени.
Мы поздоровались и познакомились. Я рассказал ему о своем детстве, которое прошло в военном городке на космодроме Плесецк, и пошутил, мол, благодаря этой странице своей биографии тоже имею отношение к космосу. Мой собеседник улыбнулся и лучи-морщинки от его глаз, казалось, осветили помещение. Он сказал:
– Мы все имеем отношение к космосу. Я это точно знаю.
Он предложил отметить встречу «соотечественников-космонавтов» и налил мне в стакан немного шоколадного Jack Daniels, бутылка которого стояла на его столике. Мы разговорились. Он налил еще немного, потом еще… Когда же в бутылке остались только воспоминания о содержимом, мы решили прогуляться по свежему воздуху.
Мы дошли до обрыва. Внизу блестела золотой рябью полноводная река, из таинственных лесов доносились не менее таинственные звуки.
Казалось, мы стоим на краю света. На небе – непривычная россыпь звезд Южного полушария, и небо само – одновременно глубокое и непривычно-близкое, кажется, руку протяни – и обожжешься одной из этих звезд.
В отеле допоздна работал бассейн. Захотелось поплавать, и, когда после жаркого дня прохлада воды обняла мое тело, я долго лежал в воде, смотрел на звездное небо, ощущая себя частью мирового океана, частью космоса, пусть каплей его, но каплей, которая имеет сознание. Кажется, я даже разговаривал со звездами. Тогда и подумал: может быть, главное в Бразилии - это небо? Ведь оно такое необычайно синее даже ночью. Нет, не было никаких прозрений и открытий, просто было тихо и спокойно…
– Серега, – прервал мои размышления космонавт. – Что-то смотрю я в небо, смотрю, а Большую Медведицу найти не могу. Ты видишь ее?
Я стал старательно разглядывать звездный небосклон, пытаясь быстрее отыскать знаковое созвездие и, таким образом, вырасти в глазах нового товарища. Но на удивление, Медвежатины действительно нигде не было. Тут я заметил, что мой приятель смотрит на меня и смеется:
– Серега, Большая Медведица находится в Северном полушарии, а мы с тобой сейчас – под Южным. Я-то это точно знаю.
Я тоже рассмеялся. Классные все же мужики – космонавты!!
Мы долго еще о чем-то болтали. Я спросил:
– Когда ты улетаешь?
– Завтра утром?
– Мы еще увидимся, как думаешь?
– Конечно увидимся. Ты даже не представляешь, насколько мала наша планета. Она просто крошечная. Я это точно знаю. Я ничего не рассказывал о своем космическом полете, о звездной жизни Звездного городка. И очень благодарен тебе за то, что ты не приставал с расспросами. С некоторых пор я больше не идентифицирую себя с какими-то свершениями, наградами, званиями и своим послужным списком. Мне перестало быть интересным чувство приобретения или обладания чем-то. И самое главное, я больше не хочу отстаивать свою позицию или свою точку зрения перед кем-то. Я просто хочу видеть над собой небо и жить в согласии с собой.
Тут я вспомнил старика мудреца Канта, который утверждал, что только две вещи по-настоящему важны для человека и наполняют его душу трепетом: звездное небо над ним и нравственный закон в нем.
Манаус является стартовой площадкой для любого путешествия по Амазонке. Отсюда проложены маршруты разной сложности и разной направленности вглубь амазонских джунглей. Мне предложили на моторной лодке по амазонским притокам добраться до территории национального парка, где расположен эколодж.
Там я буду жить два дня среди обезьян, птиц и крокодилов. Ну, птицы с обезьянами – это куда ни шло, но воображение рисовало кровожадных рептилий, греющих свои бока на берегах в ожидании жертвы, как часто показывают по каналу Animal Planet. Путешествие по Бразилии происходило задолго до моих путешествий по африканскому континенту, и крокодилов до этого я видел разве что в зоопарках. Может потому немного нервничал.
Комнаты для проживания в эколодже находятся в домиках, которые подняты на полтора метра от земли на сваях – то ли оберегая от воды во время паводка, то ли от всяких ползающих тварей, которых здесь, по всей видимости, немало. Комната – это сама спальня, санузел, кондиционер, и (что никогда не встречал ни в одном отеле мира) мухобойка – точно такая же, как в любом деревенском доме наших широт. От всякого рода летающих и ползающих гостей, которые к вечеру пожелают разделить твое одиночество.
Днем находиться в номере эколоджа невозможно – очень жарко: электроэнергию на день отключают. Как следствие – неработающий кондиционер. В дневное время суток лучше находиться где-нибудь ближе к влаге, и даже небольшая ознакомительная прогулка по джунглям спасает от жары. Вдвоем с сопровождающим проводником – индейцем, молчаливым крепышом, вооруженным мачете, – не спеша пробираемся по влажному лесу, периодически останавливаясь для знакомства с чем-то необычным.
Вот, например, молочное дерево, сок которого местные жители используют как молоко, разбавляя его водой; вот дерево-телефон, стуча по гулкому стволу которого, индейцы передают информацию на значительные расстояния.
Вот лианы, которые, оказывается, могут расти не только снизу вверх, но и сверху вниз: птицы заносят семена на верхушки деревьев, и лианы, эти растения-паразиты растут вниз, вот тогда-то на них очень удобно кататься. Но самым удивительным в джунглях стало то, что при видимом отсутствии посторонних, проводник обратил внимание на несколько пар глаз, наблюдавших за нами.
Пусть это были всего лишь любопытные взгляды невинных и совершенно безопасных мелких тропических зверюшек, невольно подумалось о том, что также незаметно рядом могут находиться какие-нибудь ягуары или змеи, а, еще страшнее – вдруг именно здесь прячется гигантский ленивец – мапингуари, живший в этих местах 10 000 лет назад. Его следы видел, да самого найти никак не может американский ученый-орнитолог Дэвид Орен. Успокаивает то, что поиски затянулись и о мапингуари уже говорят как о «бразильском Несси».
После прогулки в джунглях в открытом ресторане для постояльцев эколоджа местные повара приготовили обед. У входа в ресторан лежали два ягуара, правда, не настоящих, деревянных.
Во время обеда произошла встреча с бразильскими попугаями ара – длиннохвостыми, ярко раскрашенными птицами. Эти пернатые гиганты совершенно бесцеремонно, нисколько не боясь и уж точно не стесняясь, залетели из джунглей в ресторан (впечатление сложилось, что ввалились) и начали по-хозяйски забирать из тарелок обедающих полновесные куски мяса.
Никогда раньше не видел попугаев, столь аппетитно жующих курятину.
Отогнать или не пустить птиц к своей тарелке было невозможно и в некотором роде даже негуманно – все ж твари божьи, братья меньшие, потому я оставил еду пернатым и отправился опять в джунгли, к обезьянам. По дороге проводник предупредил: в джунгли самостоятельно не заходить, рядом с приматами громко не разговаривать и не делать резких движений, боже упаси подойти очень близко к обезьяньему детенышу. На резкий звук ударов по дереву-телефону с окрестностей начинают сбегаться разноцветные обезьянки нескольких видов, конечно, прикормленные к этому месту и привыкшие к людям, но все равно дикие.
Они достаточно дружелюбны, правда, нахальны: могут забраться на плечи, попытаться снять с «жертвы» очки или шляпу, но как только к кормушке понесут еду – порционно нарезанные разные фрукты – сразу теряют к забавам всяческий интерес и устремляются туда.
Вот, собственно, и все дикие обезьяны, которые встретились мне в Бразилии. Конечно же, в лесах Амазонии обезьян много, но исследование их жизни должно проходить в другом формате, потому что эти приматы могут быть очень агрессивны и не менее опасны, чем крокодилы, или, к примеру, пираньи, которые живут в реке.
Вернувшись в лодж, я попросил у проводника обыкновенную бамбуковую удочку, взял в ресторане несколько кусочков говядины, и, отплыв на лодке совсем недалеко от эколоджа, решил поймать эту страшную рыбу, которая, как я думал, сразу бросится на крючок, на ходу разрывая наживку в клочья. Кончиком удилища пошумел на поверхности, чтобы хищная рыба подумала, что кто-то свалился в воду и надо срочно его съесть. Забросил. Пошумел.
Что-то не очень-то пиранья сегодня голодна. Получасовую паузу прерывает какой-то пес, который безбоязненно переплывает реку недалеко от лодки, не предполагая даже, какой опасности себя подвергает. Вспомнились рассказы о животных, которые переплывали Амазонку, а на берег выходили только их скелеты, обглоданные зловещими рыбами. За два часа рыбалки наживка осталась нетронутой. Я решил, что виновато полнолуние: я всегда так объясняю отсутствие клева. Смеркалось, поэтому, не поймав ни одной пираньи, вернулся на базу.
Но, все же, нарушая хронологию развития событий, сообщу, что на следующее утро, едва рассвело, я выехал на рыбалку еще раз – и вот тогда-то и наловил десятка два этих кровожадных злодеек размером с нашего небольшого подлещика. И с виду пираньи почти такие же, только челюсть выдвинута вперед, да зубы острые, как бритва, и силы побольше – упирается, как крупный карась.
Между тем быстро стемнело.
Здесь, недалеко от экватора, сумерек практически нет, день сразу переходит в ночь. Ночью меня пригласили охотиться на крокодилов. Руководил охотой все тот же индеец-охотник, на шее которого теперь уже красовалось ожерелье из крокодильих зубов, ну прямо Майкл Дуглас из «Романа с камнем». Не видно берегов, исчезли огни эколоджа, индеец вглядывается в ночь. Но что там можно увидеть? Пытаюсь тоже что-то разглядеть в кромешной мгле. Жарко. Но стоило мне опустить руку в воду за борт, чтобы слегка освежиться, как раздался окрик проводника:
– Не держите руку за бортом. Это не шутка, крокодил откусит ее мгновенно.
Я выдернул руку из реки так быстро, словно там был кипяток.
Проводник показывает на появляющиеся то там, то здесь светящиеся огоньки на поверхности воды – это крокодильи глаза. Они далеко и чудится, что отовсюду смотрят на тебя зловещие, голодные глаза этих беспощадных хищников. Лодка неслышно скользит вдоль берега, поросшего мангровыми деревьями, но с приближением лодки глаза-огоньки исчезают – это крокодилы прячутся под воду – и индеец-охотник вновь и вновь остается ни с чем. Наконец, потеряв, видимо, терпение он выходит из лодки и почти по колено в воде уходит в прибрежные заросли, откуда через несколько минут раздается его радостный победный вопль. Он появляется из темноты, держа в руках извивающееся существо длинною сантиметров 60 – маленького крокодильчика-каймана, который неистово пытается вырваться из цепких лап охотника и откусить ему хотя бы палец, благо, что пасть у малыша не такая маленькая и множество отточенных зубов заставляют относиться к нему с уважением.
После фотосессии, устроенной по случаю его поимки, рептилия благополучно возвращается в водоем и занимает свое место в сложном мире фауны Амазонии.
Утром следующего дня марк-твеновский кораблик забрал меня из джунглей и отчалил от пристани эколоджа.
С одной стороны, жаль покидать этот дивный уголок, где можно прикоснуться к некоторым не познанным ранее тайнам дикой природы. Приятно, что и говорить, долго рассматривать невиданные ранее цветы и гигантские деревья, растущие в джунглях, наблюдать за смешными играми обезьяньих детенышей, ловить рыбу, вдыхать ароматы цветущего в это время миндального ореха, соцветия которого удивительно прекрасны и нежны до такой степени, что не терпят прикосновения человеческих рук.
Но с другой, если честно, уже захотелось в цивилизацию, где не надо перед сном пользоваться мухобойкой, дабы не быть укушенным или ужаленным. Не надо в изнеможении плюхаться в непонятно какой водоем, чтобы тело остывало от непривычной ему жары, а там это тело сразу же начинают покусывать мальки пираний, и, в конце концов, если тут живут маленькие крокодилы, то, естественно, где-то рядом есть и большие…
Кораблик не спеша двигается вдоль заросших деревьями и травами берегов, направляясь в сторону слияния двух рек. По пути делает остановку у индейцев-аборигенов Амазонки. На высоком берегу, на опушке непроходимого леса, построено несколько тростниково-бамбуковых жилищ, где и проживает племя. Встречает гостей вождь, чуть поодаль от него несколько мужчин и женщин, рядом с ними чумазые дети. Все они – настоящее племя амазонских индейцев, конечно же, сотрудничающее с туристскими организациями. Это нормально, потому что не думаю, что в ту пору я захотел бы в гости к диким индейцам: безопасность, гигиена и прочие требования остановили бы.
Вооружившись не копьями и томагавками, а барабанами и дудками, индейцы показали нехитрую этническую программу, состоящую из обрядовых танцев и ритуалов, с удовольствием сфотографировались с желающими, да и вообще, были добры и улыбчивы. Те из гостей, кто особо проникся индейским духом, нанесли на свое лицо боевой раскрас. Для этого надо всего лишь разломить растущий тут же плод айотэ и его соком разрисовать лицо.
Конечно, в индейском племени каждый штрих на лице несет определенную информацию, но для нас-то это, конечно же, не более чем игра. Я подарил вождю и его спутнице красные майки и вернулся на кораблик, чтобы продолжить долгий путь по реке.
Уже остались позади мангровые прибрежные леса, и солнце прокладывало свои дорожки по желтой воде. В воздухе чувствовалась умиротворенность, замешанная на приятной усталости. Рядом со мной были добрые и милые попутчики из разных стран – японцы, французы, американцы – люди, говорящие на разных языках, поклоняющиеся разным богам: на небольшом кораблике в бразильской глубинке они одинаково искренне любовались выпрыгивающими из воды речными дельфинами.
Я разговорился с темнокожей пассажиркой.
Спросил у нее, кто она и откуда, как ей понравился сегодняшний день и – глобальный вопрос! – что она думает о будущем Амазонии. Она улыбнулась (милая женщина) и сказала, что ее зовут Оливия и она (ни много ни мало) профессор Мичиганского университета.
Она рассказала, что как раз в тот момент, когда я подошел к ней, она думала о времени как таковом. О том, что в линейном мире такого понятия, как время, о котором мы так долго порой рассуждаем, вовсе не существует. Время – выдумка человека, его, пусть самое великое, но изобретение. Когда на каком-то этапе человеку понадобилось поделить все на этапы, он и придумал время. Ей, конечно же, очень нравится путешествовать по Бразилии, тем более, что она находится тут в творческой командировке. Ну а что касается будущего Амазонии, то она считает, что мы можем предполагать все, что угодно, но будущее – это не более чем иллюзия, потому что будущего как такового тоже не существует. Любое пришедшее будущее есть ни что иное, как настоящее. А потому жизнь – это то, что происходит только здесь и только сейчас.
Так, во всяком случае, считает профессор Мичиганского университета.