Есть такие путешествия, которые лучше всего собирать самому. Никакой туристический оператор не поможет. Таких туров придумать можно бесконечное количество, но это всегда что-то небывалое и самостоятельное. Это не будет диким отдыхом, потому что лишено неизбежной однообразности. С другой стороны, в нем отсутствует репрессия и преимущества организованной группы отдыхающих под гидовым началом. К примеру, можно придумать свой Вермеер-тур. Как известно, Вермеер Дельфтский прожил мало и в год писал по две картины. Таким образом, на сегодняшний день подлинниками признаны всего тридцать четыре произведения, которые разбросаны вполне привлекательным ареалом: Германия, Шотландия, Нидерланды, США… В России Вермеера нет.

Таким же туром может быть и путешествие по югу Баден-Вюртемберга, хотя такой вояж станет не таким длительным, но тематически вполне концептуальным. Итак, обершвабское барокко…

Для немецкой культуры, как и для славянской, любое привычное со школы историческое ранжирование истории искусств всегда будет еще более условным, чем, скажем, для итальянской. К какому периоду ни относи, к примеру, Альбрехта Дюрера, никогда он не исчерпывается ни барокко, ни Возрождением, ни даже таким чисто номинальным определением как «немецкая станковая живопись». Немецкая культура настолько не укладывается в нативное прокрустово ложе обычных определений, это настолько очевидно, что всегда придумывают какие-то абстрактные и загадочные словосочетания. К примеру, в немецкой философии очень разных авторов – Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля – объединили совершенно пустым словосочетанием «немецкая классическая философия», а искусство немецких художников XVI века обозначили чисто инструментально – «немецкая станковая живопись». И никого не смущает, что в философии последователи Канта запросто могли быть завсегдатыми оппонентами гегельянцев, но еще больше умиляет прямота и логика второго названия: раньше писали на стенах, а теперь стали натягивать холст на деревянную раму – мы так и говорим: «станковая…»

Но пусть «обершвабское барокко» и остается таким же названием, хотя лучше не отмахиваться этим тривиальным словосочетанием от всей этой красоты и мысли, заключенной в архитектуре, живописи и музыки немцев того времени. Лучше туда съездить и действительно все увидеть самому.

Это все небольшая территория, и на автомобиле можно динамично посмотреть все за неделю. Правда, придется брать на себя – приятную все же – ответственность по организации маршрута. Зато можно быть уверенным, что не такие знаменитые для туроператоров места будут свободнее. Красоты там не меньше, а вот удаленность основных туристических магистралей позволит увидеть все так же медленно, как это было построено – без суеты и с наслаждением. Все же туризм – это индустрия, а туристы – это как выхлопы из ее трубы. Никто не спорит, что быстрее и комфортнее путешествовать на автомобиле, но все, все же… В общем, если нет желания отдыхать рядом с заводом, то неделя здесь лучше, чем в... Просто лучше.

Легче всего перелет «Минск – Вена - Фридрихсхафен». Далее я мог бы отсканировать специальную туристическую карту, но нет желания заниматься таким модным сейчас в среде истеблишмента плагиатом. Такие путеводители можно взять в любом туристическом бюро или в церкви. Во Фридрихсхафене можно взять напрокат машину, снять жилье и путешествовать на север до Ульма и во все стороны на запад и восток. Но в первую очередь надо съездить в Вайнгартен.

К тем, кто уже привык, что значение города и его размеры в Европе могут не совпадать, не удивится, что в Вайнгартене живет двадцать четыре тысячи человек, при этом есть знаменитый университет и самая большая базилика с северной стороны Альп. Эта базилика, построенная в барочном стиле, знаменита еще и тем, что обладает уникальной для всего католического мира реликвией: в этом храме – в мире есть только еще два таких места – хранится капля крови Христа. Но лучше говорить сразу о красоте, раз начинаем приближаться к самому этому величественному строению.

 

Итак, лучше всего припарковать машину где-нибудь в альтштадте, а потом спокойно подниматься к базилике. Эта местность в целом представляет собой умеренную всхолмленность, пересеченную пологими и просторными полями и садами, местами вяло переходящими в неуверенное взгорье. На таких местах, как правило, и строили эти барочные церкви. И здесь получается очень удивительный оптический эффект. Из-за переворачивания горизонтальной симметрии, когда более тяжелые элементы оказываются наверху, а легкие – внизу, издалека и снизу, пока к ней поднимаешься, базилика выглядит каким-то приземистым серым грибом, шапкой на горе, легшей на его макушку, как кепка слеживается на голове пролетария. И так же, как и кепка на этой голове, базилика кажется вросшей в эту голову. А если еще учесть, что эти базилики, в отличие от французских или ирландских, в меньшей степени предназначались для войны, то ни толщиной стен, ни какой-то избыточной мощью она не выпирает, но аккуратно вписывается в ландшафт, как будто завершает собой пространство. Именно завершает и замыкает, потому что не стремится вверх и не намекает ни на какое небо своими шпилями.

И ты медленно идешь в гору к этому строению. Дорога виляет, и из-за домов базилика показывается то одним, то другим мощным каменным боком; иногда приходится подниматься по ступенькам и здание не видно вовсе, когда справа и слева на несколько метров идут вверх стены, будто студеный колодец продлили вперед и назад, но небо над головою все равно почему-то зависает куцым фрагментом. Наконец, выходишь на площадку и эта мутная желтая глыба не встает – но нависает как еще один уступ горы, который можно преодолеть. И еще он не стремится симметрично продлить представляемые абстрактные края самого бугра, но находится в некотором смещении, как клавиатура вирджинала, - и в этом смысле тоже базилика пытается подражать природе.

Барокко в целом, конечно, не столько стремится к единству с природой, сколько старается не выпячивать себя.Поэтому оно не хочет устремляться вверх, хотя в Бога верит. Оно настолько верно себе, что в барокко даже ангелы не летают. Очень примечателен ангел, поддерживающий амвон: когда его видишь в реальности, то сразу бесповоротно складывается ощущение, что он висит, держась за него, как человек.

 

Также барокко не хочет быть и культурой и проводить четкие демаркационные линии, в противовес природе выстраивая свои логичные симметрии, транспарентную соразмерность, за которую не ухватиться взглядом, пусть и содержащую где-то в глубине свою страсть и энергию.

Но вот ты направляешься к воротам, пересекая площадку перед базиликой, совершенно не угадывая пространства, потому что оно не соразмерно человеческому телу. Как во сне, когда можно стараться бежать быстро и все же медленно одновременно, пересекаешь ее совершенно загипнотизированным. Ты входишь в эти массивные двери и после желтой и серой приземистой каменной мути фасада, минуя всю эту типичную предальпийскую стынь, входишь в храм – и все внутри него взрывается белым, а в этом белом сиянии – золото капителей и коралловый мрамор колонн, мощные цветовые пятна росписей, никакого сфумато и цветовой протеичности – волевые и упрямые тона, определяющие контур, оглушающие своей прямотой. От нежного свечного запаха слегка кружится голова, и непонятно откуда на тебя обрушиваются пронизывающие звуки органа. И ничего не остается, как замереть внезапно настигнутой жертвой в поливальный день и ничего больше не понимать, кроме этого тотального крещендо…

Понятное дело, что все это пленяет. Барокко в целом невероятно пленительно. Это не вертлявое кривляние маньеризма, не скучная симметрия классицизма (пусть и со своей энергией), не статуарная герменевтика лживого Ренессанса. Барокко увлекает тебя, обволакивает, не любит тебя, но стремится тебе понравится. Все эти контрасты и цветовые пятна осваивают пространство, вторгаются в твою телесность и оглушают тебя. Классицистская картина равно как и голландский пейзаж в этом смысле не вовлекает человека, не осваивает пространства – это как снимок на могильном камне: подошел, посмотрел и дальше глаз скользит, как по обоям. Барокко просто так не отпускает и настаивает на себе. Это сплошное воздействие музыки, света, цвета, запахов было, видимо, первым гезамткунстверк, появившимся еще до вагнеровского типа оперы.

Но базилика Вайнгартена очень знаменита, хотя есть еще большое количество других барочных храмов, которые действительно стоит посетить. Маршрут можно себе представить хотя бы по этой ссылке:http://www.oberschwaebische-barockstrasse.de/index.php?obs=karte.