Итак, Минск на мгновение снимает маску, и перед нами – потаенные дворец, православный и католический монастыри, синагога и первый университет. Все это вы сможете самостоятельно увидеть, вооружившись статьей как руководством и совершив небольшой вояж по центру столицы.
ШКОЛА-ДВОРЕЦ
За почти полувековым фасадом Республиканского музыкального колледжа невозможно рассмотреть древнее здание, внешне – хрущеба хрущебой, стиль вполне соответствует дате постройки (1968 год). А меж тем строению… уже 315 лет, и оно старше, к примеру, любого из дворцов Санкт-Петербурга. В 1699 году двухэтажное каменное здание возвели для своей школы монахи-иезуиты, как сейчас говорят, «державшие» в конце ХVII – начале XVIII в. всю систему образования в Минске. Строительство костела Иисуса, Марии и Святой Барбары (нынешней катедры) началось только в следующем, 1700 году и закончилось в 1732-м, когда первые выпускники иезуитской школы уже вели к отцам-последователям Игнатия Лойолы своих потомков.
В то время этот дом просто-таки кишел «цесарями» – так в шутку, но с уважением называли в иезуитской школе отличников. Система здешнего образования, считавшаяся одной из лучших в Старом Свете, запрещала физическое наказание учеников; в порицание двоечнику надевали колпак с ослиными ушами и заставляли ходить так по городу, пока не наверстает упущенные знания. Минские иезуиты посвящали своих учеников в премудрости математики, физики, этики, риторики, логики и даже актерского мастерства. В 80-е годы XVIII века тут преподавал теологию Тадеуш Бжозовский – проповедник, который в 1805 году станет генералом (т.е. главой) всего ордена иезуитов. Стараниями пана Тадеуша в 1812 году император Александр I преобразовал полоцкий иезуитский коллегиум в университет – первый на территории нынешней Беларуси, а тогда второй после Виленского. В Полоцке же Бжозовский провел последние годы жизни, когда в империи начались гонения на иезуитов и им воспретили въезд в обе русские столицы, а самому генералу ордена было высочайше запрещено покидать пределы Российской империи.
К тому моменту здание бывшей минской иезуитской школы, по достоинству оцененное новыми русскими властями (напомним, Минск вошел в состав Российской империи в результате второго раздела Речи Посполитой в начале 1793 года), стало губернаторским дворцом. Тут и ранее останавливались важные особы (например, русский царь Петр I и его противник, шведский король Карл ХII), поскольку здание считалось чуть ли не самым благоустроенным в городе, а теперь де-факто почти на полтора века это место становилось центром власти.
В качестве первого гражданского губернатора Минской губернии дом рядом с иезуитским костелом занял Захарий Корнеев. При нем Минск капитально перепланировали: городской вал был срыт, а на юго-восточном его отрезке и вовсе проложили новую широкую магистраль, названную в честь Корнеева Захарьевской (теперь это проспект Независимости), некоторые центральные улицы были выпрямлены, а на тогдашней окраине заложен Губернаторский сад (ныне парк Горького). Из следующих минских губернаторов, живших в экс-иезуитских хоромах, историки чаще всего вспоминают Николая Трубецкого (при нем в городе появились конный трамвай, электричество и телефон, были открыты роддом, публичная библиотека и городской театр (нынешний Купаловский), при нем же полиция прошляпила состоявшийся в Минске первый съезд РСДРП) и Павла Курлова, ставшего благодаря своей жесткости излюбленной мишенью эсеров-террористов. Первое покушение произошло уже через месяц после назначения Курлова, в июне 1905 года, когда в окно дворца губернатора была брошена бомба. От взрыва пострадали охранявший резиденцию казак и городовой.
Первая мировая война пришла в Минск, когда местным губернатором был Алексей Гирс. Бывший предводитель дворянства Минской губернии, он отдал свой дворец под лазарет общины Красного Креста. Здание переоборудовали в палаты на 50 человек и операционную, а в губернаторских покоях поселились врачи и сестры милосердия. В октябре 1914 года (т.е. без месяца век тому назад) прифронтовой Минск посетил царь Николай II, наведав и местный лазарет Красного Креста имени его матери, императрицы Марии Федоровны. Как писала «Памятная книжка Минской губернии за 1914-й год», «раненых Государь Император наградил серебряными медалями с надписью «За храбрость» на Георгиевской ленте, которые они радостно прикалывали к своей груди. Его Величеству угодно было рассматривать вынутые при операциях пули и осколки шрапнелей». После этого в губернаторско-лазаретной столовой вместе с ранеными офицерами император отведал солдатской каши.
А через несколько лет здесь столовались уже совсем другие товарищи: с 1919 по 1933-й в бывшем губернаторском дворце (успевшем на несколько месяцев 1918 года дать приют Раде БНР) находился первый Дом правительства БССР, в то время называвшийся Домом Советов. С его балкона выступали перед рабочими и принимали военные парады партбоссы, чьи фамилии до сих пор знакомы минчанам по названиям улиц: Мясников, Червяков, Жилунович, Славинский… Лишь в середине века, когда политическая жизнь города сместилась на площадь Ленина (теперь Независимости), зданию вернули его исконные образовательные полномочия – тут разместились курсы пионервожатых, затем консерватория и детская музыкальная школа при ней.
ОБИТЕЛИ «ПРИ ПОГОНАХ»
Два следующих архитектурных комплекса объединяет то, что, задуманные и спроектированные как христианские святыни, на нынешнем этапе они оказались в ведении военных.
В 1771 году на западном склоне Троицкой горы была заложена скромная обитель католического ордена мариавиток. В Речи Посполитой этот орден отвечал за женское образование (послушниц обучали языкам, арифметике и ведению домашнего хозяйства), кроме того, по примеру Девы Марии монашкам надлежало заботиться о бедных и сиротах. В 1811 году на средства, выделенные Обществом благодеяния, на прежнем месте по проекту губернского архитектора Чеховского были возведены новый каменный монастырь и госпиталь, предназначенный для ухода за стариками, нищими и внебрачными детьми. В центре комплекса возвышался костел Святого Викентия, выполненный в самом модном в первой трети XIX века стиле ампир. Однако несколько десятилетий спустя монастырь был упразднен, а его помещения передали православной духовной семинарии, пробывшей в этих стенах до революции. Одним из знаменитых ее выпускников был Иосиф Гошкевич – сын деревенского священника из Речицкого уезда, в 1858 году ставший первым дипломатическим представителем Российской империи в Японии, а также первым иностранцем, которому было разрешено выехать за пределы японской столицы и совершить путешествие по Стране восходящего солнца.
В 1921 году бывшие кельи сестер-мариавиток заняли военные – красивые и здоровенные: после закрытия семинарии тут разместились пехотные курсы, вскоре преобразованные в Объединенную военную школу, первым начальником которой стал четырехкратный кавалер ордена Красного Знамени (в то время высшей награды СССР), герой Гражданской Ян Фабрициус. Кстати, до 1930-х обучение в минской военной школе проходило на белорусском языке. После войны, пройдя капитальную перестройку (снова в стиле ампир, только теперь сталинский) с добавлением двух этажей, обитель приняла новых послушников – курсантов Минского суворовского училища.
Похожая история случилась с другим, еще более древним минским монастырем – Спасо-Вознесенским, который находился на восточном склоне Троицкой горы. Известно, что в конце ХV века эта православная обитель сильно пострадала от пожара, после чего супруга великого князя ВКЛ Александра Ягеллончика (она же дочь великого князя московского Ивана III) Елена сделала богатое пожертвование на монастырь и передала ему имение Тростенец под Минском. До конца ХVI столетия Вознесенская лавра оставалась самой большой и влиятельной в городе. Два местных настоятеля – Ион и Михаил – были посвящены в митрополиты киевские, еще один – Вассиан – в 1551-м стал архимандритом Киево-Печерской лавры, а настоятель Михаил Рогоза в 1596-м возглавил церковный собор, провозгласивший Брестскую унию. В том же году он был лишен православного сана, однако остался митрополитом в униатской церкви. Спасо-Вознесенский монастырь вместе со своим настоятелем перешел в унию.
В 1839 году обитель ликвидировали, а строения передали под лазарет. В 1867-м здесь открыли женское духовное училище, восстановили Вознесенскую церковь – минчане называли ее «белой церковью», и даже проходившая рядом улица звалась Белоцерковной. После революции улицу переименовали в Красноштандартную (!), храм снесли, а в бывшем духовном училище прописали медицинский факультет БГУ. В конце 1940-х высокий холм над Свислочью приглянулся военному ведомству – тут было решено строить штаб Белорусского военного округа (теперь Министерство обороны Беларуси). Проект поручили архитектору Валентину Гусеву, который рискнул не сносить древние, но добротные монастырские постройки, а вписать их в создаваемый объем. Возможно, секретом превращения старого в новое с Гусевым поделился его более опытный коллега Иосиф Лангбард, с которым они вместе работали над проектом послевоенного восстановления окружного Дома офицеров в Минске. Именно по такой схеме Лангбард в середине 1930-х создавал это здание, заложив в его каркас стены Свято-Покровской церкви ХIХ века – так что, заходя сегодня в левое крыло Дома офицеров, мы в некотором смысле заходим в храм.
А у истории со штабом неожиданное продолжение. Постройка вышла ладной, задав стиль всему ансамблю создаваемой набережной. На Всесоюзном конкурсе архитекторов сам академик Щусев отметил в этой работе «глубокое понимание классики и творческое переосмысление наследия». Тем временем над Гусевым сгущались тучи. Как пишет в своей книге «Наш старый добрый Вавилон» краевед Михаил Володин, все дело в том, что сверху здание штаба напоминало букву «Ш», а это – решили особисты – могло подсказать врагу, что здесь находится Штаб. Говорят, за такое Гусева могли даже расстрелять, но его спас командующий округом маршал Тимошенко, отметивший, что «ш» читается, только если лететь со стороны Москвы, а с запада это «т». На том и порешили, правда, дополнительный корпус, замкнувший контур штаба, все же пристроили.
ТРИ ХРАМА ЗА НОВЫМИ ФАСАДАМИ
В Минске есть здание, созданное в мавританском архитектурном стиле, однако увидеть присущие этому направлению черты не так уж просто. Для этого нужно обойти сбоку здание Национального драматического театра – и во дворике перед вами таки откроется красно-белая кладка бывшей хоральной синагоги, построенной в 1901–1906 гг. и внешне напоминавшей крупнейшую в Европе будапештскую Большую синагогу. Фасад здания, выполненный в виде величественной арки, украшало круглое окно – так называемый глаз Аарона. Согласно еврейской мифологии, после встречи с праведником Аароном даже самые грешные люди раскаивались в совершенных грехах, ибо им было стыдно глядеть в его глаза. Не уступал фасаду по красоте и интерьер: бима (кафедра), шкаф для хранения свитка Торы, балконы были богато украшены, мебель для минской синагоги специально заказывали в Вене.
В безбожные времена глаз Аарона был закрыт гербом БССР, а после войны и вовсе наглухо заложен портиком. В бывшей синагоге по очереди размещались рабочий клуб (1923 г.), Дом культуры секретариата правительства (1924 г.), кинотеатр «Культура» (1926 г.), здесь состоялись премьера первого белорусского художественного фильма «Лесная быль» режиссера Юрия Тарича, учредительное собрание Академии наук Беларуси и принятие программы первой пятилетки. В зале, славившемся своей превосходной акустикой, выступали Маяковский, Собинов, Утесов, с трибуны произносили пламенные речи Калинин и Тухачевский. В середине 1940-х в здании, фасад которого частично разрушила бомба, поселилась и тут же давала спектакли труппа еврейского театра. В январе 1948 года коллектив навестил народный артист СССР Соломон Михоэлс, убитый несколькими часами позже на даче министра госбезопасности БССР Цанавы. А спустя пару лет театр стал называться Русским драматическим.
Примерно в пятистах метрах от хоральной синагоги находилось старинное еврейское кладбище, которое в 20-х годах ХХ века, руководствуясь принципом «новое всегда побеждает старое», стали постепенно застраивать корпусами студенческого городка БГУ. В основу композиции университетского комплекса было положено павильонное расположение зданий с упрощенным характером архитектуры. Главный корпус вуза внешне ничем особенно не отличался от своих «коллег», разве что установленным в 1925 году перед входом первым в городе памятником Ленину. Когда в 1960-х БГУ «разжился» новым просторным главным зданием напротив Дома правительства, старый корпус (оказавшийся посередине между ними) отдали педагогическому институту. Со временем он стал мал и для разросшейся армии будущих наставников, так что в 1989-м к его фасаду пристроили 14-этажную домину, покрывшую своей тенью старую alma mater.
Впрочем, люди посвященные знают, что, пройдя через холл многоэтажки, вы попадете к тому самому дверному проему, через который когда-то ходили на работу в БГУ профессора Владимир Пичета, Всеволод Игнатовский и Вацлав Ивановский, народный поэт Якуб Колас, бывший ассистент Альберта Эйнштейна математик Яков Громмер и будущий маршал СССР Георгий Жуков, преподававший в БГУ военно-допризывную подготовку. В конце 20-х – начале 30-х в старом корпусе учились Петро Глебка, Петрусь Бровка, Кондрат Крапива и будущий министр иностранных дел СССР Андрей Громыко. К сожалению, мемориальных досок, посвященных кому-либо из вышеназванных, на стенах бывшего главного корпуса БГУ днем с огнем не сыщешь, даже если сыщешь сам корпус.
Если в случае с БГУ и педуниверситетом один «храм знаний» закрыл собою другой (образовав прямо целый храмовый комплекс), то на противоположном конце студгородка новый корпус факультета международных отношений БГУ заслонил, как амбразуру, храм быстрого питания – ресторан «Макдональдс», некогда выходивший фасадом на Привокзальную площадь. Таким образом, фраза, в известной степени характеризующая Минск: «Все явное становится тайным», не теряет свою актуальность, обрастая все новыми примерами...