Другими словами, задан курс на импортозамещение в сфере отдыха, и никто не может теперь гарантировать, что следующий горячий сезон не начнется, к примеру, вот так:

…Просыпаетесь вы какого-нибудь 32 мая будущего года уставший и незагорелый, звоните в турагентство и спрашиваете, предположим, про Грецию. «А у нас только Афины», – слышите в ответ. «Зевс с ним, давайте Афины», – соглашаетесь, и тут же из трубки вылетает уточнение: «Вам Северные или Полесские Афины бронировать? Залесье или Слоним?» Пока вы перевариваете опции, голос бодро щебечет: «Могу предложить также недорогие швейцарские туры: в Логойск, Силичи, Раубичи и Якуты. А еще у нас Мальдивы есть – теперь не только под Волковыском, но и под Любанью. И Куршская коса на Вилейском водохранилище. И припятская Амазония. И нарочанский Балатон…»

Вам не кажется, что белорусы, как никто иной, готовы к подобному импортозамещению, причем уже давно? Листая путеводители по Синеокой, то и дело натыкаешься на выражения типа «белорусский Париж» (Витебск), «белорусская Венеция» (город Глубокое, стоящий на пяти озерах), «белорусский Суздаль» (городок-музей Мстиславль), «белорусский Иерусалим» (крохотный Ивье, где в центре соседствуют храмы четырех мировых конфессий) и таки да – «белорусская Одесса» Бобруйск (сам приложил к этому руку). Даже каменоломни рядом с деревней Глушковичи, что на Гомельщине, мы скромно окрестили «полесской Скандинавией». А сколько в Беларуси «Версалей», знаете? В три раза больше, чем собственно во Франции: Ружаны, Мосар и Святск! Что это – проблема нашей самоидентификации или хитрый пиар на громких брендах?

Если второе, то не стоит останавливаться на полпути. Давайте придумаем остальным городам и регионам ассоциативные имена и будем по полной использовать их при раскрутке. Например, Новогрудок – «белорусский Нью-Йорк», и это не только из-за общности происхождения названий, но еще и потому, что оба города ассоциируются с двумя разрушенными башнями. Полесье – это наша «Италия» (стоит хоть раз услышать местный говор) с «Ватиканом» в Пинске и нефтяным анклавом «Арабских Эмиратов» в районе Мозыря и Речицы. «Белорусская Испания» лежит вдоль нашей западной границы – от Бреста до Островца: за ней находится Край света для тех, у кого нет «шенгена», остальным же при пересечении этого рубежа кажется, что у погранцов там вечная сиеста.

Хотели хлебнуть экзотики в Гренландии или Новой Зеландии, но попали под программу импортозамещения? Не расстраивайтесь и поезжайте в какой-нибудь самый отдаленный от центра район Беларуси, например, Брагинский – такая же глушь и так же неизвестно, чем все закончится. Кстати, в этом районе есть и свой собственный Дублин (деревня), что натолкнуло на мысль: а что если произносить имена наших населенных пунктов на заграничный лад? Давид-Городок – Кэмп-Дэвид, Петриков – Питтсбург, Новополоцк – Неаполь (!), а город Мосты по-английски вообще звучит как Бриджтаун – это, между прочим, столица государства Барбадос (welcome to paradise!). Как сказал один из боссов российского туризма, «не понимаю, почему людей так тянет в Карловы Вары, ведь у нас много своих городов со смешными названиями»…

 Сахалин наш. На заднем плане, если присмотреться, видны белорусские горы – Солигорские.

А если серьезно, то по сравнению с началом века Беларусь уже шагнула вперед в замещении туристического импорта. Вспомните, как тогда мы ездили в Белосток ради аквапарка, а в Подмосковье – ради «Ашанов». А теперь гипермаркеты стали таким же неотъемлемым элементом белорусского пейзажа, как суши, пиццы и гамбургеры – составляющей нашей национальной кухни, как сотни иностранных брендов, которые мы прежде видели лишь за кордоном, – частью нашего быта. И это вовсе не значит, что нам стало незачем путешествовать. Просто теперь мы можем ездить для удовлетворения других потребностей, расположенных выше в пирамиде Маслоу. Разве не в этом должно быть заинтересовано руководство, смотрящее чуть дальше чарки да шкварки?