Филолог по образованию, итальянка Федерика Визани живет и работает в Париже. Здесь-то, в местном издательстве, выпускающем серии путеводителей, ей предложили написать о Беларуси и отправили в трехнедельную поездку по нашей стране. Судьба занесла ее в редакцию газеты «Туризм и отдых», где она с легким акцентом, но по-итальянски экспрессивно поделилась своими впечатлениями о Беларуси, начиная от момента пересечения границы.

О границе и отличии от российских реалий

– Из-за извержения вулкана мы не смогли улететь рейсом «Белавиа» и вынуждены были ехать на машине: поездку нельзя было откладывать, тем более что было неизвестно, сколько времени продлится ситуация с отменами рейсов. В итоге через два с половиной дня после отправления из Парижа мы прибыли на белорусскую границу. Я очень переживала из-за того, что нам придется пересекать границу на автомобиле. Я думала: «Господи, сейчас эти звери отнимут у нас все деньги, найдут обязательно какой-нибудь повод, и придется платить!». В Бресте мы в итоге простояли 3 часа, оформили кучу бумаг, и таможенники оказались очень спокойными и доброжелательными людьми. А я-то была убеждена, что Беларусь очень похожа на Россию, и по приезде я найду здесь то же хамство, агрессивность и наглость. Во время аспирантуры мне приходилось несколько раз по полгода жить в Москве, и это не могло не наложить определенный отпечаток. На все страны бывшего Советского Союза я смотрела через призму российской истории и московского менталитета. Я думала, что в Беларуси в принципе не может быть хороших дорог, потому что их даже в России нет. Мне легко было заранее представить заброшенные белорусские деревни, свалки, мусор, в общем, все то, что легко увидеть в России. Во время моей учебы в Москве я часто уходила в фольклорные экспедиции, поэтому ситуацию в российской глубинке знала не понаслышке.  У вас мне никогда не доводилось сталкиваться с такой заброшенностью – люди живут порою очень скромно, но кругом порядок, все очень аккуратное и ухоженное. 

Об униатах и Великом княжестве Литовском

– Все, что мне было известно из истории Беларуси до этой поездки, – это период Второй мировой войны. Я знала, что тогда страна была практически уничтожена. Что было до этого? Ну, наверное, Российская империя, думала я, а в еще более ранний период, скорее всего, Польша. Великое княжество Литовское для меня тогда было пустым звуком – а я достаточно образованный человек, который изучал славянскую культуру. У меня в Беларуси есть друг, который преподает в Жировицкой семинарии, вот он познакомил меня с униатским священником из Полоцка. До этого я знала об униатах примерно следующее: это какая-то смесь из православных и католиков и на Украине их довольно много. В Полоцке мы остановились в доме этого священника, и мне было очень интересно узнать, кто же такие униаты. Вот тогда-то я узнала о Великом княжестве Литовском, узнала, кто такие «литвины» – это слово я вообще первый раз слышала. В воскресенье мы слушали службу в униатском храме на белорусском языке, и я заметила, что прихожане после службы тоже общаются друг с другом по-белорусски. Там собрались сторонники белорусской культуры, люди, которые хотят ее сохранить, – (шепотом) я даже не знала, что такие у вас существуют. Я знала, что у вас тут только русский язык и все. Хотя для меня, правда, было очень удивительно, что на белорусском у вас говорят мало, хотя все указатели – на белорусском. Мне показали Полоцк, Софийский собор, рассказали о белорусской истории, и тогда мои взгляды на Беларусь радикально изменились, и уже все свое дальнейшее путешествие я воспринимала белорусов иначе.  Ваша страна и ее люди оказались, как белорусский пейзаж, – мягкими, нежными, спокойными. Я лучше поняла вашу веротерпимость и многоконфессиональность, на мой взгляд, по демократичности Великое княжество Литовское было похоже на Евросоюз. Для меня это стало настоящим культурным шоком.

О любви белорусов к родным местам

– Когда мы останавливались в Жировичах, мы познакомились еще с одним священником, у которого был крошечный приход в глухой деревушке, я не помню уже ее названия. Он хотел показать нам свою церковь и позвал с собой. В деревне когда-то находилось имение семьи Стравинских и был разбит большой парк. Дворец уничтожили в начале Второй мировой войны, чтобы немцы не устроили там штаб-квартиру. Священник водил нас по лесу, который сейчас остался на месте парка и показывал следы старых аллей, рассказывал, как выглядел дворец и какова была его структура. Потом он показал место, в которое я сразу влюбилась, – хочу купить там себе домик (смеется). Это была Липичанская пуща. Мы немного погуляли там, потому что времени было мало и вышли к Неману. И там такая красота – боже мой! Река, лебеди плавают, кругом пуща, запах леса – и тишина. Это просто была идиллия какая-то, совершенно нетронутое место. В Европе таких уже практически не найти. Я знаю, что сейчас из-за финансового кризиса в Беларуси стали вырубать леса и спросила об этом у священника. Он сказал, что за эту пущу готов жизнь отдать, только бы ее не трогали. Это было так трогательно – слышать, насколько он любит этот край. Он сам, кстати, родом не из тех мест, он городской и всегда думал, что будет служить в городе. А потом ему предложили это место, он его увидел и понял, что отсюда уже никуда не уедет. И таких людей у вас очень много, которые искренне любят родные места. Для меня это удивительно, так как во мне такого нет – я уже давно не живу в своей стране, и у меня нет к ней большой привязанности. Еще у вас люди очень хорошо знают историю мест, в которых выросли. Помню, мы в Ружанах посмотрели руины дворца и пошли искать старую синагогу. По пути встретили сторожа. Простого сторожа, даже чуть подвыпившего. Я спросила у него, что было в каком-то из зданий, а он начал рассказывать историю старой синагоги – и он все знал. Когда тут жили евреи, когда построили синагогу, что было при советской власти, сколько сейчас евреев в Ружанах – оказалось, один, да и тот крещеный (смеется). Казалось бы, простой сторож без особого образования, но он знает, где живет, знает историю своих мест.

О реставрации

Я не согласна с белорусским стилем реставрации памятников. Я считаю, что это не сохранение, а восстановление. В тех же самых Ружанах было очень заметно, где руины – которые сами по себе прекрасны, –  а где новодел. Да, увы, история была жестока, дворец не сохранился, но остались руины и их нужно сохранять, а не восстанавливать. Сейчас там можно посмотреть, как там планируют все сделать. Сначала ты видишь мощные, пропитанные историей руины, а потом вдруг маленький желтенький домик с крышей коричневого цвета – «восстановленную» браму. И ты понимаешь, что руины тебе интересны, а если их вот так «отреставрируют», фактически отстроив заново, то вся их атмосфера разрушится. В своей культуре я была воспитана так, что нужно сохранять то, что есть. А пытаться воссоздать прошлое заново, может, и хорошо, но все равно искусственно. К сожалению, у вас очень часто такое встречается. А еще мы были в Кудричах, где сохранились традиционные дома Полесья, крытые тростником, – очень красивые. И там узнали, что местные власти делают все возможное, чтобы жители сменили эти крыши на другие, потому что это выглядит не по-европейски. А для меня это просто дикость. Что значит «не по-европейски» –  это же ваша история, ваша культура и традиции, которые нужно ценить, уважать и сохранять. Уберите там крыши – никто в Кудричи не поедет.

О Чернобыле и о войне в сознании белорусов

– В Пинске мы остановились у женщины, которая до взрыва жила в Припяти. Меня поразила ее история – ее жизнь после аварии сломалась, словно там и остановилась. Люди все потеряли, все. Ее дочери было 4 года, поэтому она пошла дальше по жизни, а вот сама она так до сих пор не оправилась, по-прежнему ходит к психологу. Ее отец был атомщиком, поехал ликвидировать аварию и потом умер от рака. У нее такая боль внутри….

А еще меня поразило, насколько события Второй мировой войны остались в сознании вашего народа. Даже в Минске в ресторане я услышала, как мужчина говорил что-то женщине, а она ему ответила «Да не жалуйся, уже хорошо, что войны нет». Или пятилетний мальчик в Каменце, которому отец рассказывал о своей службе в армии, сказавший мне: «Вы знаете, солдаты сегодня очень нужны. Немцы на нас уже напали один раз, а если нападут второй?». Я просто не знала, что ответить, в такой тупик он меня тогда поставил. Ничего подобного в Европе вы не услышите – только от очень старых людей.

О застольях чиновников и советском настоящем

– Я была два дня в Мстиславле у своих знакомых, и там произошло главное мероприятие моей поездки (хохочет). Это было что-то! Там был парад. В Москве я ни разу не была на параде, а тут увидела. Ну, понятно, событие года, все нарядные, город украшен. А отца моего знакомого в городе все знают – мы пошли к палаткам, где кормили ветеранов, и там нас встретил местный чиновник. Нас пригласили к столу, где сидели еще какие-то люди, относящиеся к местному управлению. Была там еще какая-то женщина-депутат из Минска, вот с такой пышной прической (показывает высоту и хохочет). Посидели, сытно поели, неслабо выпили, я думала, что все уже будут расходиться – ничего подобного. Нам сказали, что банкет продолжится в лесу. На крутых машинах мы поехали в лес к роднику, где на полянке стоял солдатский тент, а под ним столы, застеленные белыми скатертями, – все так красиво, торжественно. Огромное количество блюд, которые постоянно приносили и приносили. Чиновники сидели такие одинаковые: с пузом, счастливые, довольные жизнью.  Там была еще тамада, которая читала стихи о войне собственного сочинения – тема, конечно, уважаемая, но мне было так смешно это слышать. Каждые 5–10 минут – тост. Второй, кстати, произнесла эта женщина-депутат – я просто окаменела. Она встала и сказала длинный тост, который начинался примерно так: «А теперь выпьем за здоровье нашего президента, потому что если бы не он, Беларусь бы так не процветала». Я уже к тому времени была немного выпившая и поняла, что меня разбирает хохот – приходилось сдерживаться, из глаз просто слезы брызнули. И все встали, но заметно было, что это скорее из-за того, что эта женщина-депутат из Минска, а не на полном серьезе. Я вообще советолог, изучала советскую культуру, и я такое видела только в советских фильмах, так что для меня это было даже каким-то оживлением истории. Но вообще люди там были прекрасные, много шутили, все чиновники в лесу танцевали – играла какая-то попса – в общем, было весело. Думаю, это большая удача, что я, иностранка, попала на такое мероприятие.

О белоруской трогательности

– Я хочу написать о вашей природе и деревнях – это то, что меня поразило. Это ваш потенциал, по-моему, – природа и люди. У нас такого уже почти не осталось. У нас был случай – мы искали деревню Ишкольдь, где сохранился готический собор. Никто толком не знал, где это, поэтому мы просто ехали и останавливались, чтобы спросить дорогу.  И вот мы притормозили у одного дома, где собралась как раз большая семья: к бабушке и дедушке приехали их взрослые дочери с семьями. Дедушка там был просто красавец – по-другому  не скажешь. Высокий, статный, загорелый, глаза огромные, невозможно голубые, а от улыбки его лицо просто светилось. Он знал, где Ишкольдь, стал объяснять дорогу и, естественно, у нас спросили откуда мы. Я рассказала, а бабушка бросилась меня обнимать со словами «Ой, доченька нежная, ты моя радость! Ой, как я рада! Вы так издалека, ой, не могу поверить!» (смеется).  И у нее прямо слезы в глазах, и все так эмоционально, и дедушка тоже руками размахивает, а их дети принялись сразу приглашать нас в Барановичи – они там где-то домик купили на берегу озера. И все было настолько радостно, мы сфотографировались вместе, я обещала распечатать и прислать фотографии. Отпустили нас с двухлитровой банкой березового сока и свиной колбаской. Когда мы уезжали, дедушка плакал – правда, улыбался и плакал. Это было невозможно трогательно, удивительно, какая нежность встречается в ваших деревнях.

О планах на будущее

Я хочу этим летом приехать в Беларусь со своим ребенком, на две недели. Он же у меня городской и природу такую не знает и там никогда не увидит. Хочу найти какой-нибудь домик в районе Браславских озер или Нарочи, простой, без евроремонта, главное, чтобы чисто было. Я хочу, чтобы он мог увидеть что-то другое, ощутить то, что я ощутила здесь. Он у меня маленький, ему 2,5 года, и я не хочу, чтобы он был таким городским – это плохо влияет на психику (смеется). После того, как я закончу работу над путеводителем о Беларуси для французского издательства – они довольно дурацкие серии выпускают, где много практической информации, но мало рассказывается о стране – я напишу другую книгу, уже для итальянского издательства Polaris, где будет больше внимания уделено вашей истории, культуре и, конечно, природе.

Записала Ирина ШПАКОВСКАЯ