Дмитрий САМОХВАЛОВ, фото автора

Окончание. Начало в No 39

Магию старинного города ощущаешь почти сразу. Древние узкие улочки, выпуклые, словно покрытые рябью глиняных волн крыши и минареты многочисленных мечетей - все это вкупе с умиротворяющей атмосферой тишины и покоя завораживает и заставляет забыть обо всем на свете. В Язде почти нет зелени, нет любовных парочек и шумных компаний. В Язде есть только Язд, и этого вполне достаточно. Единственное шумное место - городской рынок.

Длинные ряды с разнообразными товарами, в основном местного или китайского производства, яркие витрины ювелирных магазинов и подвешенные на потолочные балки цветастые ткани - все это разбавлено атмосферой чисто восточного колорита. Многие жители Язда приходят на рынок не столько покупать, сколько общаться, обмениваться новостями или просто отдыхать, сидя около лавок и попивая чай вприкуску с сахаром. Продавцы с удовольствием торгуются, но, что удивительно, не обманывают и не обсчитывают. Между тем в Иране это было бы нетрудно. Огромное множество купюр с пятизначными цифрами и двойная система счета - все это ужасно сбивает с толку. Официально расчет идет в риалах, но, как правило, считают в виртуальных томанах. Один томан равен десяти риалам. Иногда торговцы пытаются помочь, называя цену не в томанах, а в риалах, и таким образом еще больше запутывают ситуацию. Самый легкий способ расплатиться - довериться продавцу и сунуть ему кипу купюр. Пусть сам разбирается! В Язде всего лишь один музей, посвященный воде. В нем можно увидеть настоящий ганат, огромные глиняные амфоры, кожаные бурдюки и цистерны. Директор музея лично познакомил меня с экспозицией, а затем сказал: "Человек и вода - это очень интересная тема. Говорят, что мы стали разумными, когда овладели огнем. Однако, только начав строить колодцы, каналы и плотины, люди смогли объединиться и создать первые цивилизации. В некоторых странах чистой воды до сих пор не хватает, поэтому мы должны ее экономить".

"Вот пускай в этих странах и экономят, - возразил я. - А то ведь несправедливо получается! Воды не хватает в Иране и в Африке, а счетчик на воду ставят у меня в квартире".

Директор музея громко рассмеялся и согласился, что я прав. В Средние века Язд привлекал не только торговцев, но и богословов. В наследие от той эпохи здесь сохранилось несколько зданий религиозных школ, грандиозный комплекс Амир Чахмак, возведенный в память о шиитском имаме Хуссейне, и несколько крупных мечетей. Одна из них, Джамех, находилась всего в десяти шагах от моего отеля. Она была построена в XV веке на средства местной общины. Жители Язда не пожалели денег и для украшения портала пригласили самых известных персидских мастеров. Кроме того, рядом возвели два сорокавосьмиметровых минарета. Позже приемы, апробированные при строительстве Джамех, вошли в каноны мусульманского зодчества и применялись при возведении зданий не только в Персии, но также в Закавказье, Средней Азии и Индии. Сегодня Джамех - одна из немногих шиитских мечетей, внутрь которой пускают иноверцев.

Кроме мусульман, в Язде живет немало габаров - сторонников древней персидской религии - зороастризма. Они верят в то, что вселенная делится на две великие силы: добра Воху-Мано и зла Ахем-Мано. Силами добра предводительствует бог Ахура-Мазда, а силами зла - его родной брат Ангро-Манью. Живший три тысячи лет назад пророк Заратуштра научил персов чтить Ахура-Мазду в образе священного огня. Зороастризм стал государственной религией, но со временем претерпел некоторые изменения. В древности его могли исповедовать лишь иранцы, к тому же среди зороастрийцев существовало кастовое деление. Заратуштра учил своих последователей совершать лишь добрые поступки, но в начале нашей эры другой пророк, Мани, пришел к выводу, что реальный мир - порождение зла, а потому проповедовал ложь и обман. В самом Иране его учение не нашло сторонников, зато получило широкое распространение в других странах и некоторое время соперничало в популярности с христианством и буддизмом.

Другой проповедник, Маздак, добился благосклонности шаха и начал государственные реформы, целью которых было строительство рая на земле. Для начала Маздак решил обобществить имущество купцов и феодалов. На пути ко всеобщему благоденствию он уничтожил тысячи своих противников. Обобществленные земли плохо управлялись. Там начались голодные бунты. В конце концов против реформатора выступила армия, и первая в мире коммунистическая революция закончилась поражением.

После завоевания Ирана арабамимусульманами начались религиозные гонения. Габары были вынуждены покинуть родину. Многие из них осели в Западной Индии, где благодаря торговле и ростовщичеству быстро разбогатели. В Индии габаров называют парсами, и они до сих пор играют активную роль в экономической и политической жизни. Например, муж Индиры Ганди был парсом. В XIX веке многие торговцы-габары вернулись в Иран. Часть из них поселилась в Язде. Недалеко от города, в местечке Чак-Чак, где, по преданию, от арабов скрывалась принцесса Никбанух, они восстановили свой храм и место поклонения огню. В самом Язде были построены две башни Молчания - своеобразные зороастрийские кладбища. Религия запрещает габарам осквернять землю и огонь плотью покойников, поэтому тела умерших относили в башни на растерзание птицам. После исламской революции этот обряд был запрещен. Теперь покойников хоронят в земле, тщательно заворачивая в специальную ткань.

Примерно семьдесят лет назад в центре Язда был восстановлен еще один храм - Атешкадех. Его главная достопримечательность - священный огонь, зажженный еще в V веке и с тех пор ни разу не гаснувший. Но попасть в этот храм оказалось нелегкой задачей. Он окружен довольно высокой стеной, из-за которой выглядывают лишь верхушки сосен. Передние ворота наглухо закрыты. Проходившие мимо иранцы посоветовали зайти в другой день и в другое время. Тогда якобы храм будет открыт. Однако мне явно не везло. И завтра, и послезавтра ворота были заперты. Я решил найти какой-нибудь другой вход и обошел стену по периметру. С противоположной стороны, прямо за развернувшейся во дворах стройкой действительно была калитка. Но стоило мне войти внутрь, как рядом вырос охранник.

Он сокрушенно покачал головой, взял меня за руку и провел через небольшой парк к другой калитке, за которой открывался просторный двор и пруд. Как потом оказалось, я вошел в часть храмового комплекса, доступную лишь для верующих габаров.

Сам по себе Атешкадех выглядит вполне современно. Внутри есть светлое помещение, увешанное картинами и плакатами на тему, что и почему сказал Заратуштра. В углу стоит кресло. В нем дремлет древний старик. Рядом с ним расположен прилавок с нехитрыми сувенирами, религиозными брошюрами и компакт-дисками. Старик открывает глаза, без всякого интереса смотрит на вошедшего иностранца, кивает, когда я показываю на свой фотоаппарат, и тут же закрывает их вновь. В одной из ниш за стеклом хорошо различимо яркое пламя. Это и есть священный огонь. Я делаю несколько фотографий и выхожу наружу. Там уже стоит группа китайцев, чтото виновато объясняющая охраннику. Они тоже вошли через заднюю калитку. Запретный плод сладок.

Я провел в Язде примерно неделю, прежде чем нашел в себе силы покинуть этот город. Получив расчет, владелец отеля выкатил из гаража микроавтобус и совершенно бесплатно отвез меня в местный аэропорт. С билетами до Бандар-Аббаса, конечной точки моего путешествия, проблем не было. Маленький самолет быстро заполнился народом. Мне досталось место в хвосте. Стюард с кем-то долго пререкался у трапа. Я выглянул в иллюминатор и прыснул от смеха. На взлетной полосе стоял мужчина в традиционных шароварах. На привязи он держал козу. Мужчина ожесточенно жестикулировал, пытаясь пройти с животным на борт. Но стюард был неумолим. Наконец, из здания аэропорта прибежало сразу несколько администраторов. Они внимательно изучили предоставленные мужчиной билеты, немного поспорили между собой и постановили отвести козу подальше от самолета. Мужчина сокрушенно покачал головой, отдал им веревку и поднялся в салон. Администраторы с козой вернулись обратно. Когда самолет поднялся в воздух, все места были заняты, за исключением одного, того, что находилось рядом со мной. Я так понимаю, что именно на нем и должна была сидеть коза.

Полет длился недолго. БандарАббас встретил темно-свинцовым небом и душной жарой. Прямо у трапа пассажиров встретила толпа таксистов. Многие из них неплохо говорили на английском языке. Но я умудрился нанять неанглоязычного. Пока ехали в центр, водитель пару раз пытался вести со мной диалог - вначале на фарси, затем на арабском. Из всех сказанных слов было понятно только слово: "Иран". В конце концов, я повернулся и ответил ему по-белорусски: "Добра ў вас ў _ране. Досыць нармальная кра_на". Таксист кивнул и больше ни о чем не спрашивал.

Главная и единственная достопримечательность Бандар-Аббаса - это самый большой в стране порт. Он принимает большегрузные торговые суда, нефтяные танкеры, рыбацкие сейнеры и быстроходные туристические паромы. Немного в стороне от основных доков расположен причал, где можно увидеть множество традиционных деревянных лодок. Их до сих пор используют рыбаки, мелкие торговцы и жители прибрежных островов. В городе много туристов из Пакистана и стран Персидского залива. Коренные жители этих мест - прибрежные арабы-бандари. Соседи-персы считают их ужасными жадинами. Мне отчасти удалось убедиться в правоте их суждения, когда первый же владелец гостиницы запросил за комнату без удобств втрое больше обычного. В другой гостинице хозяином был афганец, немного говоривший по-русски.

Цены у него были более приемлемыми, но все места - забронированы. Оставив у афганца рюкзак, я отправился в город. Довольно скоро полуденный зной заставил меня свернуть в кафе, где работал кондиционер. Ко мне за столик подсел мужчина средних лет и представился бизнесменом из Тегерана. В БандарАббас он приехал за новым японским автомобилем, который ему доставили из Дубая. Мы немного поболтали, выпили безалкогольного пива, и, наконец, бизнесмен сказал: "Сегодня я возвращаюсь домой. Здесь ничего интересного нет, так что могу завезти обратно в Язд".

Я согласился. Но прежде чем забрать из отеля мой рюкзак и отправиться в дальнюю дорогу, мы съездили на загородный дикий пляж. Чистый белый песок, несколько одиноких пальм и бесконечная гладь моря. Вот такой он - Персидский залив. Под пальмами сидела компания из нескольких человек, в том числе и женщины. Уже вечером того же дня я снова был в Язде. Бизнесмен подвез меня до самого отеля, вручил на прощание визитку на фарси и пожелал удачного продолжения путешествия. Портье ничуть не удивился, увидев перед собой недавно съехавшего постояльца. Получив ключи от комнаты, я поднялся в ресторан на крыше отеля и заказал себе на ужин жаркое из верблюжатины. Розовое солнце медленно опускалось над крышами старого города. Я смотрел на него и думал, что через неделю с хвостиком срок моей иранской визы истечет. Дома меня встретит рыжая персидская кошка. Я почешу ее за ухом и скажу: "Ну, вот, Алиса, я и вернулся с твоей исторической родины".