Дмитрий САМОХВАЛОВ, фото автора
Вам приходилось бывать в стране, совершенно не похожей на нашу и ни на какую другую? В стране, о которой можно услышать как хорошее, так и плохое. В стране, где говорят на непонятном языке, пишут незнакомыми буквами и, что хуже всего, совершенно иные правила поведения и другой образ жизни? Если да, то вы должны понять мое волнение, когда я, побывав в Азербайджане, решил продолжить путешествие и направился в Иран.
Солнечное утро встретило меня на границе. Иранский таможенник тщательно обыскал мой рюкзак в поисках запрещенных здесь алкогольных напитков и, не найдя ничего криминального, махнул рукой - иди с богом. На выходе из помещения таможни меня ждала целая толпа валютчиков и таксистов. За смешную сумму в два доллара я доехал до автостанции в приграничном поселке Астара. Привычных билетных касс в ней не было. Были лишь офисы нескольких автобусных компаний. В одном из них мне продали билет до Тегерана. Вскоре подъехал новенький туристический "Вольво". Я занял одно из кресел. Помощник шофера помогал остальным пассажирам. Причем, женщины, с ног до головы укутанные в черное, занимали места исключительно рядом с другими женщинами или сопровождавшими их мужчинами. Нам выдали по пакетику с соком, пластиковый стаканчик для воды и пачку печенья. Автобус тронулся, а я поздравил себя с удачным стартом - первые шаги по стране, где правят строгие законы шариата, обошлись без неприятных приключений.
Дорогу из Астары в Тегеран условно можно разделить на две части. Первая проложена вдоль горного хребта Эльбурс, малахитовым браслетом опоясывающего южный берег Каспия. Сравнение с малахитом уместно, поскольку склоны гор сплошь покрыты зеленым ковром лиственных лесов, лугов или по крайней мере так называемым вторичным кустарником. Ничего подобного в Центральном или Южном Иране летом вы не увидите. Лесов и лугов там вообще нет, а возделанные крестьянские поля или рощи фруктовых деревьев напоминают маленькие островки жизни среди безбрежного моря выжженных солнцем скал. В горах на Прикаспийской равнине жарко и влажно. Вдоль автобана то и дело встречаются одиноко стоящие торговые палатки местных крестьян, а иногда - целые магазины. Главный товар этих мест - квашеный чеснок.
Его продают поштучно, на развес или оптом в больших пластиковых бочках. Автобус то и дело останавливается, пассажиры покупают чеснок, и вскоре, несмотря на усилия кондиционера, салон наполняется острым кисло-пряным ароматом. Любая остановка для меня - это возможность немного проветриться и осмотреться. Ко мне то и дело подходят попутчики и пытаются что-то сказать. Но я не понимаю их, а они меня. Наконец, один подводит ко мне девушку. Она неплохо говорит по-английски. Вокруг нас тут же собирается целая толпа. Я объясняю, что приехал в Иран из Беларуси. Все довольно кивают. О Беларуси здесь слышали и даже знают название белорусской столицы.
"Ну, и как вам Иран?" - спрашивает девушка.
"Пока хорошо", - отвечаю я. Слово "хорошо" остальным понятно без перевода. Иранцы начинают возбужденно переговариваться между собой. Кто-то даже хлопает меня по плечу и называет по-русски другом. Мне суют в руку бумажный кулек с крупными бордовыми ягодами, посыпанными мелкой солью. Оказывается, это обычная ежевика. В ответ я угощаю иранцев черничными леденцами. Им нравится. "Хороший белорусский шоколад", - комментирует девушка. Она хочет спросить о чем-то еще, но водитель вдруг начинает сигналить. Всех зовут обратно в автобус. "Эй, хариджи! Эй, ханум!" - кричит нам помощник шофера. Сесть рядом в автобусе мы не можем, так что незаданный вопрос сам собой повисает в воздухе.
Дорога некоторое время петляет между гор. Судя по всему, здесь достаточно высоко. В ушах неприятное ощущение, какое обычно возникает во время подъема самолета. Но горы вскоре заканчиваются. Шоссе несется среди серой массы холмов. Значит, Эльбурс проехали. Началась вторая часть пути, собственно Центральный Иран. Я смотрю на карту страны. Ближайший крупный город по дороге - Газвин. Путеводитель сообщает, что это важный культурный центр, здесь много достопримечательностей, и неподалеку расположена Аламутская долина. В XI - XIII веках на ее территории существовало религиозное государство мусульманской секты курильщиков гашиша - ассассинов. В общем, Газвин стоил того, чтобы не проезжать мимо. Услышав название этого города, мой сосед широко улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь. Через некоторое время автобус остановился на развилке дорог. Перед поворотом стоял указатель с надписью "Газвин" на английском и фарси. Здесь мы с соседом и сошли. Вслед за нами, взгромоздив на голову огромную сумку, появилась англоязычная девушка. Оказывается, она тоже ехала именно в Газвин. Автобус растворился в клубах дорожной пыли, а наша компания осталась стоять около поворота.
До центра нас довезла попутная легковая машина. Я вышел около отеля "Иран". Скучавший портье нисколько не удивился, увидев перед собой иностранца. Судя по всему, туристы наведываются в Газвин довольно часто. На ломаном английском он пояснил, что все одноместные номера заняты, и он может предложить со скидкой лишь двухместный. Номер располагался на втором этаже, имел все необходимые условия, к тому же из окна хорошо были видны минареты сразу двух старинных мечетей. Я решил остановиться здесь на два дня. Нужно было время для адаптации к местному климату.
Исследование самого города началось лишь на следующее утро. Я прошелся вдоль нескольких главных улиц, считающихся историческим центром. Газвин был основан более двух тысяч лет назад и непродолжительное время являлся столицей Ирана. Можно было бы ожидать, что, несмотря на многочисленные войны, прошедшие по этой земле, многое сохранилось и даже приумножилось. Как бы не так! За исключением уже известных мне двух мечетей да груды кирпича, названной в путеводителе "старыми городскими воротами", здесь ничего не осталось. Есть, конечно, другие мечети, здания медресе и просто жилые постройки, которые якобы были основаны сто, двести или даже триста лет назад, но выглядели они вполне современно, так как много раз перестраивались. Знаменитый газвинский базар не отличался ни архитектурным лоском, ни внутренним восточным колоритом. Покупатели задерживались у прилавка ровно столько, сколько им требовалось для совершения покупки. Похоже, они даже не торговались. Некоторое исключение представляли собой ряды с женской одеждой и украшениями. Около витрин всегда останавливались группы девочек-подростков.
Они могли часами любоваться на серебряную брошь или обычную косметичку. Но денег на покупку у них не было.
Однако по мере того, как я изучал город, разочарование постепенно отступало. Уже к вечеру я решил, что Газвин мне даже нравится. Перемена в настроении произошла благодаря местным жителям. Ко мне то и дело подходили незнакомые люди. Большинство просто хотели узнать, откуда я приехал. При этом они тыкали себя пальцем в грудь и говорили: "Иран". В ответ я должен был назвать свою страну. Газвинцы широко улыбались, пожимали мне руку и даже пытались чем-нибудь угостить, обычно фруктами. Некоторые звали с собой в кафе. Поначалу я отказывался. Но на лицах подошедших отражалось столь неподдельное разочарование, что через некоторое время пришлось принять местное гостеприимство как должное и уступить напору жаждавших меня облагодетельствовать. Пока я гулял по рынку, мой рюкзак доверху наполнился абрикосами и мелкими оранжевыми яблоками. Кто-то угостил лепешкой, а кто-то - соленым творожным сыром.
В довершение я пообедал в компании с преподавателями Газвинского университета. Все они хорошо говорили по-английски. Преподаватели рассказали, что Газвинский университет считается одним из лучших в Иране. Сюда приезжают учиться из разных уголков страны, а также из-за границы. В последние годы иранское правительство вынашивает планы приватизации всех крупных вузов. Моих новых знако
На улице рассвело, и я вышел из отеля. На встречу на древнем велосипеде ехал старик в традиционных шароварах. Рядом с мечетью Джамех суетились торговцы, развешивавшие над прилавками отрезы с ситцевыми тканя ми. Они были так заняты, что мое появление могли бы и не заметить. Но стоило подойти поближе, как послышались приветствия: "Са лам, хариджи! Хелло, мистер!" Я шел по улице, и народ продолжал здороваться. Здоровались, впрочем, не только со мной, но и друг с другом. По всему было видно, что это город дружелюб ных людей.
Площадь Азади в Тегеране Мечеть Амир Чахмак в Язде No39 (674- 2 октября 2008 года 13 мых такая перспектива совсем не радовала. В дальнейшем, общаясь с иранцами, я понял, что многие из них недовольны экономическими условиями, сложившимися в стране. Представители немногочисленного среднего класса и религиозных меньшинств хотели бы большей демократизации. Те, кто успел воспользоваться экономическими реформами девяностых и заработал немалый капитал, считают, что исламское правительство слабо представляет их интересы за границей. Но большинство иранцев тревожат растущие цены и высокий уровень безработицы. Никаких политических и уж тем более религиозных требований они не выдвигают.
Один из преподавателей по имени Али поинтересовался, не хочу ли я принять участие в пикнике, который собирается организовать его семья. Я с радостью согласился. Али пообещал, что заедет за мной завтра утром. Было ужасно интересно узнать, как иранцы проводят свободное время. Естественно, я ожидал, что пикник будет проводиться за городом и соберет всю многочисленную родню моего нового знакомого. Но на следующий день Али появился только в полдень. Мы пешком добрались до сада, окружающего единственный в Газвине городской музей. Нас уже ожидали две женщины - жена и сестра Али. Они устроились прямо на траве под раскидистым деревом. Рядом лежало несколько бумажных салфеток с завернутыми в них дольками дыни и напитками. Али представил меня.
Его жена даже пожала мне руку - жест, совершенно не характерный для иранок. После чего дамы принялись общаться о чем-то своем. Мы сели в сторонку. Али угостил меня местным безалкогольным пивом. По вкусу, цвету и запаху оно напоминало наш лимонад. Что было дальше? А, собственно, ничего. Иранец лег на траву и спокойно заснул. Я спать не хотел, поэтому переместился на женскую половину. Жена Али спросила, нравится ли мне в Иране, дала кусочек дыни, а затем демонстративно повернулась к собеседнице. Попытка их сфотографировать вызвала резкий протест. Я отправился гулять по саду. Совсем покидать место пикника было неловко. Али проснулся часа через два и позвал меня пить пиво. Потом меня проводили в отель.
"Ну, как? Понравилось?" - спросил на прощание иранец. "Да, - вяло ответил я. - Было очень весело".
Но Али в моем голосе сарказма не заметил. Позже мне приходилось слышать от иранцев, что Газвин - необыкновенный город. Признаюсь, это так. Лучшего места для адаптации найти было невозможно. Уже на следующий день, шагая к автостанции, я вдруг понял, что больше не испытываю чувства отчужденности. Теперь я ощущал себя в Иране как дома. Ну или почти как дома.
В Тегеране я решил не останавливаться.
Огромный мегаполис с широкими улицами, толпами прохожих, хаотичным автомобильным движением и, как говорят все справочники, самым загазованным воздухом в мире проплыл мимо меня в окне яркожелтого такси. Я собирался в город Язд, причем на поезде. Всего за шесть долларов таксист доставил меня к единственному в Тегеране железнодорожному вокзалу. Его переполняли толпы народа. Но я довольно быстро сориентировался. Благо, везде были развешаны указатели на английском. На втором этаже в отделе информации была очередь. Правда, только к одному окну из двух. Из второго выглядывало милое женское личико. К этому личику я и направился: "Добрый день, мне бы один билетик до Язда".
"Добрый день, - личико очаровательно улыбнулось, опустив при этом глаза. - На завтра?" "Желательно на сегодня".
Личико куда-то исчезло и довольно долго не появлялось. Я уже решил, что оно где-то поправляет макияж, забыв о моем существовании. Но вот девушка вернулась и сказала: "Дайте, пожалуйста, паспорт". В паспорте ее интересовало лишь правильное написание моего имени. Позже я оценил этот шаг. В автобусных кассах мое имя обычно писали на слух. Получалось смешно: Дизим, Дижим, Джимитрем и так далее. Наверное, потому что продавцами билетов там были исключительно мужчины.
"Подойдите через два часа", - кивнула она.
Эти два часа скучать не пришлось. Ко мне тут же подошли желающие пообщаться с иностранцем. Первым был преподаватель русского языка из Иламского университета. В руках он сжимал папку с надписью "Учитель русскому языку". То, что я говорил по-русски, ему показалось божьим предзнаменованием. Внешне мой собеседник выглядел очень серьезно, но то, что он умел конструировать такие забавные фразы, как "Америка - бумага тигра" или "ехать на рельсовом пути", выдавало в нем большого оригинала. Вторым подошедшим был парень из... Газвина. Его интересовала одна тема - возможность дешевых путешествий за пределы Ирана. Я рассказал парню о бесплатных молодежных лагерях и клубах гостеприимства. В конце беседы он поразил меня своими энциклопедическими знаниями о Беларуси и Литве и признался, что хотел бы когда-нибудь переехать к нам на постоянное место жительства. Впрочем, когда-нибудь - это нескоро. Пока он военнообязанный, а значит, не выездной.
Получив билет, я спустился на перрон. Пассажиров было немного. Служащие вокзала разрешали проход к поездам лишь за десять минут до отправления. В моем случае они сделали небольшое исключение. И снаружи, и внутри поезда выглядели вполне современно. Новенькие вагоны с купе на шесть человек показались намного более удобными, чем те, что эксплуатируются у нас. В каждом поезде, даже идущем на относительно небольшое расстояние от столицы, был вагон-ресторан. Поезд на Язд в этом смысле ничем не отличался. Из бесплатных услуг для пассажиров: бутылка с ледяной водой и чашка теплого травяного чая с медом. Моими попутчиками были пятеро молодых людей. Ко мне они особого интереса не проявляли, так что я спокойно забрался на верхнюю полку и забылся спокойным сном. Я спал всего лишь шесть с половиной часов. Именно столько шел поезд из Тегерана до Язда. Когда меня разбудили, тыкая пальцем в окно, за которым стояла непроглядная ночь, я посмотрел на часы и отрицательно покачал головой.
"Нет, мне до Язда, а до него еще пилить и пилить", - сказал я проводнику.
"Язд! Язд!" - проводник вновь и вновь тыкал пальцем в окно. Пришлось в ускоренном темпе собирать рюкзак и вываливаться с ним на перрон. При этом мне казалось, что проводник лишь разыгрывает меня. Не мог поезд, делающий частые остановки, так быстро добраться до места назначения! Но вот я поднял голову и прочитал название станции: "Язд".
Древний город был погружен в абсолютный мрак. Ориентируясь скорее на ощупь, я вышел на улицу и сел в первое попавшееся такси. Водитель привез меня в "Ориент", недорогую гостиницу в старинной части города. Мне выделили белую чистую комнату в здании бывшего караван-сарая и пожелали доброй ночи. Ни задатка, ни даже паспорта никто не попросил.
Спать больше не хотелось. Я попытался смотреть телевизор, но ночью шел лишь один канал, по которому транслировались суры из Корана. Лишь к утру начались настоящие передачи: что-то там про сад и огород, небольшой документальный фильм о жизни пустынных грызунов, а затем аэробика. Аэробикой занимались исключительно парни, причем в зимних спортивных костюмах. Их действия комментировали двое ведущих - мужчина и женщина. Но женщину почему-то показывали реже, хотя говорить ей приходилось чаще. В общем, иранское телевидение показалось забавным, хотя и не очень интересным.
На улице рассвело, и я вышел из отеля. Навстречу на древнем велосипеде ехал старик в традиционных шароварах. Рядом с мечетью Джамех суетились торговцы, развешивавшие над прилавками отрезы с ситцевыми тканями. Они были так заняты, что мое появление могли бы и не заметить. Но стоило подойти поближе, как послышались приветствия: "Салам, хариджи! Хелло, мистер!" Я шел по улице, и народ продолжал здороваться. Здоровались, впрочем, не только со мной, но и друг с другом. По всему было видно, что это город дружелюбных людей. Но в отличие от Газвина жизнь здесь шла неспешно и размеренно.
Между тем Язд - один из главных туристических центров Ирана. Его название происходит от имени древнеперсидского божества Яздана. Расположенный на отрогах скалистых гор, он издавна привлекал иноземных купцов, передвигавшихся с караванами из Индии в Средиземноморье. В Язде была вода. Местные жители научились строить ганаты - подземные каналы и хранилища для воды. Вода поила людей и верблюдов. Она же являлась главной и единственной ценностью, потому что других богатств в этой пустынной земле не было. В XIII-XIV веках Язд дважды разрушали монголы и воины Тамерлана, но в остальное время многочисленные завоеватели обходили его стороной. Благодаря этому в городе хорошо сохранилась традиционная застройка. Стены домов здесь возводили из необожженного кирпича, а затем обмазывали саманом. На крыши устанавливали башни-бадгиры. Они "ловили" ветер и таким образом кондиционировали помещения.
Постепенно Язд превратился в крупный экономический центр, обедневший вместе с окончанием караванной торговли. Новое возрождение началось примерно сорок лет назад. Сюда провели линию железной дороги, а затем с помощью советских специалистов построили современный аэропорт и текстильный комбинат. Сегодня производство ситцевых тканей и обслуживание иностранных туристов - главные занятия язданцев.
Окончание в следующем номере.