Выставку Бориса Заборова директор Национального художественного музея назвал знаменательным событием, которого долго ждали. Вот и на пресс- конференцию по этому поводу собрались не только журналисты, но и друзья, художники и литераторы, с которыми Заборов дружил до эмиграции.
«Духовная среда не зависит от места жительства, она всегда рядом с вами. Вокруг меня и в Париже - поэты, кинематографисты, люди театра». После пятнадцатилетнего, еще в советское время, молчания Заборов со многими белорусами поддерживал контакты. Говорить же о том, русский, белорусский или французский он художник, сам Заборов не любит: «На этой теме часто спекулируют, а я этого не хочу. Мне ближе формулировка «человек мира», но это не значит, что я отказываюсь от белорусского детства (Заборов родился, окончил художественное училище и начал творческую карьеру с книжной графики в Минске) или русской культуры: ведь я учился в лучших вузах Ленинграда и Москвы. Но в Париже я сделал все, что сделал, а в Вероне я много работаю сейчас, и они стали мне родными городами».
Выставка представляет ретроспекцию работ Бориса Заборова его «парижского периода» - с 1983 по 2010 год: лучшее, что удалось собрать, из музеев и частных коллекций Франции, Великобрибрании, Бельгии, Голландии. Какой же он теперь, тот самый Заборов, по общему мнению, самый известный в мире художник, уехавший на Запад из Советской Белоруссии? Экспозиция получилась на удивление цельной. Заборов не скрывает увлечения дореволюционной фотографией и непонятным образом переплавляет ее восприятие в пространство живописи. На выставке представлены в основном портреты, но образы людей занимают на полотнах удивительно малую часть. Выражение их лиц нетипично для нашего и прошлого веков, а большая часть масштабных полотен наполнена скупым светом и лишь намеками на жанровые ситуации или задник фотографических ателье. Атмосфера раздумий, светлой печали, смутных ожиданий роднит героев этих картин, среди которых нет близких художника. Комментируя эти портреты, он рассказывает, что с анонимными моделями ему свободнее, а на заказ он не писал никогда.
С живописью ему вообще «свободнее, и хочется быть не вторичным по отношению к литературному тексту, а режиссером и исполнителем главной роли», то есть не иллюстратором, а живописцем. «В какой-то момент графика стала подавлять, лишила надежды на будущее». Так художник отвечал коллегам на вопросы о его прежних работах, которые и сейчас остаются образцом прекрасной книжной графики.
И все-таки художник возвращается к теме книги. Он подготовил серию из 25 бронзовых книг, которые будут выставлены в ноябре в Париже, согласно концепции, в виде старинной библиотеки на дубовых стеллажах. И в минской экспозиции среди живописных работ есть макет памятника книге, установленного в парке Техниона – крупнейшего израильского университета, вырастившего 7 нобелевских лауреатов. Возвращение к книгам как объектам скульптуры художник объясняет желанием увековечить «культуру книги, которая была когда-то произведением искусства. И теперь этой культуре грозит опасность. Удивительно, что памятников книге, сыгравшей самую большую роль в развитии человеческой цивилизации, раньше не было».
Что же касается успеха, говорит Заборов, общего рецепта тут нет: «Наверное, нужен талант, вовлеченность в европейские процессы, но в какой мере они влияют на результат – неизвестно. Пусть это исследуют социологи, психологи… Для меня здесь много мистерий».
Подготовила Любовь ГАВРИЛЮК