Уважаемые читатели! Мы начинаем серию интервью о путешествиях, героями которых являются прекрасные дамы, известные в Беларуси женщины. Сегодня в гостях у «ТиО» молодая популярная журналистка и писательница Татьяна Замировская. В детстве Татьяна увлекалась игрой на фортепиано и хотела стать пианисткой. Позднее, почувствовав тягу к литературе, решила связать эти два увлечения и стала музыкальным обозревателем «БелГазеты».

– Татьяна, для кого-то путешествия – это профессия, для кого-то – стиль жизни, для кого-то – хобби. Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

– Для меня это способ сверить свои внутренние часы с глобальным течением времени. Когда человек живет в такой маленькой стране как Беларусь, в какой-то момент теряется чувство реальности. Это замечаешь, видя, как люди здесь друг с другом общаются, насколько огромное значение они придают мелочам. Если я месяц нахожусь в Беларуси и никуда не выезжаю хотя бы на день-два, я тоже начинаю терять чувство реальности. Наверное, когда ты живешь в гигантском мегаполисе вроде Москвы, такой необходимости не возникает. Беларусь прекрасна тем, что близка от всего, и можно в крайнем случае съездить в Вильнюс на выходные.

– При наличии визы, конечно…

– В этом случае белорусам даже проще, чем россиянам. Я постоянно убеждаюсь, что и Шенген нам легче получить, и американскую визу. Этой зимой я ездила в Нью-Йорк. Я там была летом, но мне захотелось посмотреть, какой он зимой. Человеку моей профессии и с моими интересами очень важно хотя бы раз в год побыть в месте предельной актуализации всего, где ощущается пульс времени. Тогда в сознании все расставляется по местам и начинаешь отделять нужное от ненужного. Друзья давно звали в гости, но я сомневалась в том, что мне дадут визу, ведь у меня не было «смягчающих» обстоятельств в виде мужа, детей, огромного количества недвижимости или гигантского счета в банке. И я чуть ли не на спор поехала в американское посольство в Варшаву, где мне через час дали визу. И пришлось ехать.

– Чем для вас привлекателен Нью-Йорк?

– Вначале я хотела туда поехать, чтобы узнать, почему все едут в Нью-Йорк и остаются. Эмигрантская проблема всегда меня задевала, потому что один мой очень хороший друг десять лет назад поехал в Америку по программе Work & Travel и остался. Аналогичных историй я слышала много. Был еще и культурологический момент: вся музыка и все книги, которые повлияли на меня в процессе взросления, были оттуда. Уж очень хотелось разобраться в том, почему американская культура так экспансивна. Действительно ли это такая райская земля, где непременно хочется остаться? Я хотела испытать это искушение и посмотреть, как оно на меня воздействует.

– Судя по тому, что вы вернулись, искушение не подействовало?

– Поехав в Нью-Йорк туристкой, я даже не предполагала там оставаться. Всё, тем не менее, оказалось очень сложно. Не знаю, как в остальной Америке, но в Нью-Йорке действует любопытная аура обнуления всего. Наверное, это связано с тем, что первые люди, которые там жили, ради новой жизни бросали все. Атлантика была гигантским водоразделом между старым и новым миром. Это была метафора чего-то нового. Нью-Йорк был первой точкой, куда попадали искатели счастья, прибывшие с континента. Через две-три недели пребывания там я начала чувствовать себя никем.

– То есть стираются границы личности?

– В Нью-Йорке просто перестаешь чувствовать значимость личности как таковой. Здесь в Беларуси мы все очень зациклены на собственной персоне. Постоянно пытаемся себя определить – кто мы, зачем мы, какое наше предназначение? В Нью-Йорке все сделано настолько комфортно для людей, что невольно начинаешь чувствовать себя частью человечества. Включается какое-то буддистское мировоззрение. Во всяком случае у меня так было. Я понимала, что если решу там остаться, для меня это будет несложно, потому что оттуда все действительно очень быстро забывается. Теперь я понимаю, почему американцы считают, что Европы нет. Для них Европа – это что-то, покрытое заокеанским туманом. Мне было тяжело воспринимать оттуда европейские события. Если Москва еще как-то оставалась, Минск исчез очень быстро.

– А как насчет американской культуры?

– Я была очень удивлена, когда поняла, что все, что мы думали об американской культуре, было нами сильно гиперболизировано. Мы вкладывали в американские музыку и кинематограф гораздо больше смысла, чем его там было на самом деле. Наверно, потому, что для нас это было чем-то труднодоступным, манящим и странным. У меня случилось расколдовывание всей американской культуры. В принципе, сами отношения между людьми в Америке гораздо проще и яснее. Европейцы, общаясь с тобой, могут испытывать некое недоверие, возможно, даже высокомерие. Они будут что-то скрывать, потому что у них безупречное воспитание. У американцев же с воспитанием не так хорошо, но в них изначально заложено человеколюбие и уважение к собеседнику. Это уникальная нация в каком-то смысле. Вначале удивляешься их чрезмерно дружелюбной фамильярности. Например, женщина едет в метро и читает какую-то толстую книгу. Она ее дочитала и начала всем что-то радостно рассказывать. Оказывается, там был такой финал, которого она никак не ожидала, и ей надо было с кем-то поделиться. Меня тоже удивило, что мужчины и женщины очень четко регламентируют, на какой стадии отношений они находятся. Например, уже можно оставаться друг у друга дома, но еще нельзя вместе завтракать. И так называемые славянские терзания у них напрочь отсутствуют. Мне сначала казалось это таким бездуховным, но потом я поняла, что это делается для удобства: у людей не так много времени, поэтому они сразу говорят, какие у них намерения и насколько они серьезны.

Беседовала Яна ШИДЛОВСКАЯ

Полную версию интервью читайте в №7 газеты «Туризм и отдых», который выйдет в четверг 24 февраля