Уважаемые читатели! Мы начинаем серию интервью о путеше­ствиях, героями которых являются прекрасные дамы, известные в Беларуси жен­щины. Сегодня в гостях у «ТиО» молодая популярная журналистка и писательни­ца Татьяна ЗАМИРОВСКАЯ. В детстве Татьяна увлека­лась игрой на фортепиано и хотела стать пианисткой. Позднее, почувствовав тягу к литературе, решила связать эти два увлечения и стала музыкальным обозре­вателем «БелГазеты».

-     Татьяна, для кого-то путеше­ствия - это профессия, для кого-то - стиль жизни, для кого-то - хобби. Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

-   Для меня это способ сверить свои внутренние часы с глобальным те­чением времени. Когда человек жи­вет в такой маленькой стране как Бе­ларусь, в какой-то момент теряется чувство реальности. Это замечаешь, видя, как люди здесь друг с другом об­щаются, насколько огромное значе­ние они придают мелочам. Если я ме­сяц нахожусь в Беларуси и никуда не выезжаю хотя бы на день-два, я тоже начинаю терять чувство реальности. Наверное, когда живешь в гигантском мегаполисе вроде Москвы, такой не­обходимости не возникает. Беларусь прекрасна тем, что близка от всего, и можно в крайнем случае съездить в Вильнюс на выходные.

-   При наличии визы, конечно...

-     В этом случае белорусам даже проще, чем россиянам. Я постоян­но убеждаюсь, что и Шенген нам лег­че получить, и американскую визу. Этой зимой я ездила в Нью-Йорк. Я там была летом, но мне захотелось посмотреть, какой он зимой. Чело­веку моей профессии и с моими ин­тересами очень важно хотя бы раз в год побыть в месте предельной акту­ализации всего, где ощущается пульс времени. Тогда в сознании все рас­ставляется по местам и начинаешь от­делять нужное от ненужного. Друзья давно звали в гости, но я сомневалась в том, что мне дадут визу, ведь у меня не было «смягчающих» обстоятельств в виде мужа, детей, огромного коли­чества недвижимости или гигантско­го счета в банке. И я чуть ли не на спор поехала в американское посольство в Варшаву, где мне через час дали визу. И пришлось ехать.

-      Чем для вас привлекателен Нью-Йорк?

-   Вначале я хотела туда поехать, что­бы узнать, почему все едут в Нью-Йорк и там остаются. Эмигрантская пробле­ма всегда меня задевала, потому что один мой очень хороший друг десять лет назад поехал в Америку по про­грамме Work & Travel и остался. Анало­гичных историй я слышала много. Был еще и культурологический момент: вся музыка и все книги, которые повлияли на меня в процессе взросления, были оттуда. Уж очень хотелось разобраться в том, почему американская культура так экспансивна. Действительно ли это такая райская земля, где непременно хочется остаться? Я хотела испытать это искушение и посмотреть, как оно на меня подействует.

-   Судя по тому, что вы вернулись, искушение не подействовало?

-    Поехав в Нью-Йорк туристкой, я даже не предполагала там оставать­ся. Всё, тем не менее, оказалось очень сложно. Не знаю, как в остальной Аме­рике, но в Нью-Йорке существует лю­бопытная аура обнуления всего. На­верное, это связано с тем, что первые люди, которые там жили, ради новой жизни бросали все. Атлантика была гигантским водоразделом между ста­рым и новым миром. Это была мета­фора чего-то нового. Нью-Йорк был первой точкой, куда попадали иска­тели счастья, прибывшие с континен­та. Через две-три недели пребывания там я начала чувствовать себя никем.

-  То есть стираются границы лич­ности?

-    В Нью-Йорке просто перестаешь чувствовать значимость личности как таковой. Здесь, в Беларуси, мы все очень зациклены на собственной пер­соне. Постоянно пытаемся себя опре­делить - кто мы, зачем мы, каково наше предназначение? В Нью-Йорке все сделано настолько комфортно для людей, что невольно начинаешь чувствовать себя частью человече­ства. Включается какое-то буддист­ское мировоззрение. Во всяком слу­чае у меня так было. Я понимала, что если решу там остаться, для меня это будет несложно, потому что оттуда все действительно очень быстро забыва­ется. Теперь я понимаю, почему аме­риканцы считают, что Европы нет. Для них Европа - это что-то, покрытое за­океанским туманом. Мне было тяжело воспринимать оттуда европейские со­бытия. Если Москва еще как-то остава­лась, Минск исчез очень быстро.

-     А как насчет американской культуры?

-   Я была очень удивлена, когда по­няла, что все, что мы думали об аме­риканской культуре, было нами сильно гиперболизировано. Мы вкла­дывали в американские музыку и ки­нематограф гораздо больше смысла, чем его там было на самом деле. На­верно, потому, что для нас это было чем-то труднодоступным, манящим и странным. У меня случилось раскол­довывание всей американской куль­туры. В принципе, сами отношения между людьми в Америке гораздо проще и яснее. Европейцы, общаясь с тобой, могут испытывать некое не­доверие, возможно, даже высокоме­рие. Они будут что-то скрывать, пото­му что у них безупречное воспитание. У американцев же с воспитанием не так хорошо, но в них изначально за­ложено человеколюбие и уважение к собеседнику. Это уникальная нация в каком-то смысле. Вначале удивляешь­ся их чрезмерно дружелюбной фами­льярности. Например, женщина едет в метро и читает какую-то толстую книгу. Она ее дочитала и начала всем что-то радостно рассказывать. Ока­зывается, там был такой финал, кото­рого она никак не ожидала, и ей надо было с кем-то поделиться. Меня так­же удивило, что мужчины и женщины очень четко регламентируют, на ка­кой стадии отношений они находят­ся. Например, уже можно оставаться друг у друга дома, но еще нельзя вме­сте завтракать. И так называемые сла­вянские терзания у них напрочь от­сутствуют. Мне сначала казалось это таким бездуховным, но потом я по­няла, что это делается для удобства: у людей не так много времени, поэтому они сразу говорят, какие у них наме­рения и насколько они серьезны.

-   Вы говорили, что если месяц не выезжаете за пределы страны, то начинаете чувствовать давление. Расскажите о географии своих пу­тешествий.

-     Все мои путешествия были ча­стью моего меломанского опыта. Пер­вым самостоятельным путешествием, которое я совершила в одиннадца­том классе, была поездка на концерт Rolling Stones в Москву. Потом я пое­хала в Москву на выступление Ринго Старра. И вошла во вкус. Мне очень нравилось ехать неизвестно куда, в неизвестный город. Потом я отправи­лась на прекрасный семидневный фе­стиваль в Будапеште - Сигет (Sziget Festival). В 2000 году в Венгрию не нужна была виза, и добираться было очень удобно. Билет на семь дней фе­стиваля, где выступали звезды уров­ня Oasis, Лу Рида, тогда стоил 40$. Это была доступная даже для моего тог­дашнего студенческого статуса по­ездка. Я влюбилась в Будапешт и каж­дый год - с 2000-го по 2008-й - ездила на фестиваль. Мне было интересно совершать поездки в какие-то стра­ны с обоснованной целью. Для меня было обычным делом поехать на кон­церт Пола Маккартни в Киев, на The Cure в Варшаву. Например, поводом для поездки в Питер мог стать пер­вый за десять лет концерт моей лю­бимой бельгийской группы dEUS, ко­торая воссоединилась после распада. Потом я поняла, что если вовремя не остановиться, так и буду всю жизнь ездить за какими-нибудь музыканта­ми. Поэтому я стараюсь себя перена­строить - все музыканты начнут при­езжать в Беларусь. У нас уже проходят концерты всемирно известных звезд, а путешествовать можно просто для удовольствия.

- В каких городах вы чувствуете себя наиболее комфортно? Я имею в виду всё - и музыку в кафе, и об­щие впечатления.

-     Раньше для меня городом иде­ального комфорта был Будапешт. Во- первых, город хорош тем, что он не­много советский, и не чувствуешь сильного культурологического раз­рыва. Во-вторых, он невероятно кра­сивый. Пешт чем-то напоминает Лон­дон, а Буда - это гора, куда можно залезть и смотреть на Пешт. С точки зрения организации пространства это идеальный город. Еще один го­род, где я могла бы жить, - это Берлин. Настоящий мегаполис, где все люди - гости, где происходят основные куль­турные события. Лондон внутренне более замкнутый, Нью-Йорк далеко, Москва высасывает из тебя всю кровь, а Берлин - рядом. И он тоже немного советский, чем-то похожий на Минск. Там уютно.

По-настоящему запоминаются та­кие города, в которых с тобой проис­ходят какие-то странные вещи. Для меня в какой-то момент стала резо­нансной фраза знакомой-писательни­цы. Она сначала жила в Одессе, потом переехала в Вильнюс. И когда я спро­сила, как, собственно, она поняла, что хочет жить в Вильнюсе, она ответила, что вышла из поезда на вокзал, осмо­трелась - и сказала: я буду здесь жить. Она, видимо, что-то почувствовала, какие-то тектонические плиты сдви­нулись у нее под ногами.

-    Что в путешествии для вас яв­ляется самым важным?

-    Для меня важно испытать уни­кальный, обогащающий опыт. Есте­ственно, повторением каких-то стереотипных действий, которые предпринимают все туристы, этого добиться невозможно. Мой персо­нальный рецепт - обозначить цель. Например, каким бы огромным ни был Нью-Йорк, я для себя отметила, что непременно хочу посмотреть на дом, где жил Джон Леннон, или по­ехать на музыкальный фестиваль в Нью-Джерси. И сразу возникает зада­ча, как купить билеты, с кем поехать, как туда добираться. Или в Венеции начинают идти по тропинкам стере­отипов - фотографироваться на пло­щади Сан Марко, покупать всем в по­дарок муранское стекло. А почему бы не посетить могилу Бродского на пла­вучем кладбище? И сразу интересно, сразу квест. Нужно придумывать себе маленькие квесты, очень личные, пер­сональные, как будто у тебя есть мис­сия что-то найти. В соборе Св. Петра в Риме аура теряется, там толпы тури­стов, и чувствуешь себя песчинкой в копошащемся муравейнике людей, которые пришли на это посмотреть. Религиозного трепета от святыни нет. Такое ощущение, что это офис. Ги­гантский, очень красивый, богатый офис какой-то мощной организации под названием «христианство». Это даже немного смущает. Поэтому мы поехали в самый первый христиан­ский храм Сан Джованни Ин Латера- но с лестницей из 28 ступеней, по ко­торой когда-то поднимался Христос. Там было совсем другое ощущение. Мы долго шли по шикарным улицам, где росли платаны, через больницу, морг и роддом с совмещенными дво­риками, через апельсиновые рощи. Это было приятное путешествие в одиночестве, без толп туристов. Тури­стических штампов нужно избегать, поэтому в путешествиях я практиче­ски не хожу по музеям. Все репродук­ции можно посмотреть и в интернете, в то время как важно почувствовать сам город.

-    Важна ли для вас музыка в пу­тешествиях?

-    Когда я гуляю по незнакомым го­родам, я часто слушаю музыку в плее­ре, чтобы создавать соответствующее настроение. В Нью-Йорке, например, это невозможно. Да и не нужно, пото­му что сами городские звуки много­гранны и симфоничны. В Нью-Йорке много уличной музыки. Причем не раз­влекательной городской, а професси­ональной. У меня было ощущение, что старики с саксофонами, которых там не счесть, просто выходят на улицу по­репетировать. Их уровень мастерства можно сравнить с уровнем нашей фи­лармонии. У нас часто можно встре­тить на афишах: «Легенда мирового джаза!» - и какое-нибудь малоизвест­ное имя. Уверена, что большинство этих «легенд» играет на улицах Нью- Йорка. В Нью-Йорке у каждого райо­на своя музыка. Если хочешь съездить в Вильямсбург - резиденцию молодых талантливых ньюйоркцев, - уже в ме­тро, когда спускаешься на серую ветку, можно увидеть хипстеров в шапочках и очках, с гитарами, играющих депрес­сивный, унылый фолк. Там нет такой веселой «движухи», какая царит в ме­тро на 42-й улице, - кто-нибудь обя­зательно будет играть веселый джаз на виброфоне в костюмах героев из передачи «Улица Сезам». А если дви­гаться ближе к Гарлему или Верхнему Манхэттену, уже начинается уличный брейк-данс и хип-хоп. Плеер можно носить, если только хочешь себя от этого изолировать.

-     Музыка или ее исполнители наверняка ассоциируются с горо­дами?

-   Действительно, бывает так, что му­зыка «записывается» на образ конкрет­ного города. И невозможно от этого избавиться. Иногда это бывают такие странные музыкальные сочетания, что даже непонятно, что общего у этого го­рода с этой конкретной музыкой. Ас­социации в большей мере зависят от потрясений. У меня очень сильно ас­социативно связались Киев и Пол Мак­картни. Теперь, когда я говорю «Киев», я имею в виду Пола Маккартни. Имен­но в этом городе я увидела своего ку­мира. Я отношусь к той категории лю­дей, которые с детства любят «Биттлз» и потом всю жизнь живут с этой тяже­стью в сердце. Естественно, я ездила на концерт Маккартни в 2003 году, и на концерт Ринго Старра в Москву, но тут мы приехали с друзьями, такими же битломанами, на бесплатный концерт Маккартни в Киев.

И, пробегая под диким ливнем мимо Центра Пинчука, который, собственно, и привозил Маккартни и выставлял его картины, мы уви­дели черный автомобиль. Я в шутку воскликнула: «Сейчас из этого авто­мобиля выйдет Пол Маккартни!» И тут из него действительно выходит Пол Маккартни! Это было очень се­рьезное потрясение. И самое страш­ное, что мы сделали, - мы просто заорали, как девочки из 60-х, поуча­ствовав таким образом в битлома- нии. Ладно ты видел Пола Маккарт­ни. Но если Пол Маккартни видел тебя - это невыносимо! Когда я слу­шаю альбомы Пола Маккартни, в моей памяти часто всплывает эпи­зод в Киеве.

Было время, когда я немного уста­ла от поп-музыки, вообще от музыки с текстами, и стала больше слушать классику. В последнее время мне нравится минималист Стив Райх. У него есть вещь New York Counterpoint - композиция, которая длится 15 ми­нут. Вся музыка построена на заколь- цовывании отдельных фрагментов. Но он так точно передал уличные звуки повседневного Нью-Йорка, что мелодия у меня идеально ассоции­руется с этим городом. Звук очень ва­жен. Он является индикатором осо­бых магических взаимоотношений с городом.

Беседовала Яна ШИДЛОВСКАЯ