Екатерина ГУСЕВА, фото автора

Вселюб, пожалуй, можно назвать неразрекламированным белорусским брендом. Здесь сохранился один из самых древних костелов страны, большой старинный парк и церковь позапрошлого века, но об этом знают разве что историки да гурманы-путешественники, предпочитающие ездить неизбитыми маршрутами.

Чего греха таить, мы завернули во Вселюб случайно – просто увидели указатель, и тут же всплыл в памяти рассказ знакомого археолога о храме, построенном аж в XV столетии.

Первое, что удивило, – желтые свежевыкрашенные дома, окруженные такими же «праздничными» заборами. И так – сплошь, насколько хватало глаз. Казалось, все село купается в июльском полуденном солнце, несмотря на довольно серый осенний денек. Даже специально остановились, чтобы сделать несколько снимков.

Затем, доехав до середины поселка, свернули туда, где виднелись купола, увенчанные крестами. И не угадали. Перед нами предстал не костел, а церквушка, и не XV столетия, а XIX. Храм в честь Святого Михаила Архангела был построен взамен сгоревшей деревянной церкви в 1838 – 1840 годах на пожертвования прихожан. Здесь же некогда было старинное кладбище, знаменитое могилой княгини Софии Долгоруковой.

Подойдя ближе к церкви, я обнаружила, что она по всему периметру… обшита сайдингом. Я смотрела и просто не верила своим глазам: кому ж это могла прийти в голову такая нелепость? Тут же вспомнился Несвижский замок и рассказ реставратора, как с одной колонны (между прочим, высеченной из дорогого и роскошного мрамора) пришлось снимать девять слоев краски советского периода. Пока я проводила подобные аналогии, рядом остановилась машина, и вышел веселый человек в кепке.

– А, на нашу церковь смотрите! Красиво, да?

Я растерянно кивнула. Но потом все же поинтересовалась происхождением «евроремонта».

– Это не без моего участия, – важно ответствовал мужчина, видно, решив, что мне и в самом деле нравился новенький сайдинг на старых стенах. – Я здесь раньше председателем был. И вот, батюшка устал постоянно ремонт делать, ее и обшили. XIX века церковь. Знаете? 

В его глазах светилась самая настоящая гордость. И я не придумала ничего лучше, как просто спросить дорогу до костела. 

Пока через ухабы и ямки подбирались к католическому храму, меня не оставляла мысль о том, что, наверное, среди людей, проводящих подобную «реставрацию», нет настоящих злодеев. Они тоже стараются сделать как лучше. Просто лучшее в их понимании – это новое. И какой там колорит старины! Хорошо хоть не снесли и не построили церквушку заново. И на том, как говорится, спасибо…

Готика и памятник без головы

Но вот и костел. Он, словно старый корабль, плывет над окрестностями. Вздыхаю с облегчением, отметив, что никакого новодела не видно. Шурша палой листвой, идем к костельной браме. Воздух прозрачен, напоен горьковатым осенним ароматом, и кажется, так пахнет само время. Тишина. Слышно даже, как с легким щелчком падает на землю листок.

Вселюбский костел Святого Казимира был построен в 1433 году (а по некоторым данным, и в 1413!) на средства конюшего Великого княжества Литовского Яна Немира. Специалисты отмечают, что архитектура святыни – это сплав традиций белорусского зодчества и западной школы. В 1576 году костел по распоряжению Николая Радзивилла Черного был превращен в кальвинистский сбор и пробыл им больше полусотни лет.  Лишь в 1642 году католики вновь получили свой храм.

Кстати, красивая башня-звонница, делающая святыню такой узнаваемой, была пристроена только в XIX веке. А уже в XX столетии костел пытались уничтожить. Одни считают, что не обошлось без воинствующих атеистов, другие верят, что пожар произошел сам по себе. Но так или иначе, а только долгое время древний храм стоял в запустении и был отреставрирован лишь в 1991 году.

Сейчас костел обрамляют бархатцы и хризантемы. Здесь же, среди цветов и деревьев прячутся скульптуры святых, а если пройти дальше, то можно увидеть плебанию (дом ксендза). Хотя здание было построено в начале XX века, его архитектура очень гармонирует с храмом – настолько, что я даже слегка огорчилась, не сумев уместить их на один снимок.

Что же касается самой святыни, то ее внешность достаточно аскетична – вытянутые, свойственные готике, линии, стрельчатые окна. Единственные украшения – это, пожалуй, лепнина на капителях полуколонн да ажурная ковка на двери. К сожалению, костел оказался закрыт, так что изнутри его увидеть не получилось.

Зато, обогнув храм слева, мы попали на старинное кладбище. Древние надгробия (а некоторые из них сохранились с XVII века) выглядывали из густой травы и палых листьев. Особенно поразил один памятник, поставленный, вероятно, местному ксендзу. Святой отец во всем облачении возвышается на постаменте, раскинув руки в благословляющем жесте. Но при этом кисти и голова скульптуры… отбиты. В конце кладбища среди старых деревьев мы рассмотрели смутно белеющий силуэт родовой усыпальницы последних владельцев Вселюба О’Рурков.

Представители этого ирландского рода в XVIII столетии поступили на службу к императрице Елизавете Петровне. Известно, что Иосиф О’Рурк отличился в русско-турецкой войне, а в 1812 году, во время войны с Наполеоном, он разгромил авангард генерала Мора, преследуя французов из Беловежской пущи до самого Брест-Литовска (современный Брест).

Последнего представителя славного дворянского рода в 1939 году большевики увезли из имения, и больше его никто не видел. Местные старожилы до сих пор со слезами на глазах вспоминают, что старый граф был щедр и добр. А когда, сидя на простом возу, он навсегда прощался со Вселюбом, то приподнял шляпу и поклонился простолюдинам как равным.

Памятью об О’Рурках в поселке, помимо часовни, остался еще старый парк XIX века, который некогда сочетал в себе черты французского и английского ландшафтного дизайна. Сейчас он носит титул памятника природы, истории и культуры республиканского значения.

Дойдя до старинной дворянской усыпальницы, мы повернули к машине, и монумент без головы на фоне белой стены храма во второй раз бросился в глаза – словно жутковатый и трагичный символ множества изломанных судеб дворянских родов и их поместий…

В парк мы уже не пошли, опасаясь дождя, которым грозили серые тучи. И точно. Едва колеса зашуршали по сухой листве, первые спелые капли разбились о лобовое стекло. 

Назад ехали молча, даже без привычной магнитолы. А ночью мне приснился веселый председатель, который с хитрой усмешкой приставлял к памятнику новую голову…